Династия Бернадотов: короли, принцы и прочие…
Шрифт:
Эмилия Хёгквист, успешная актриса, дочь простого официанта, родилась в 1812 году. Она пользовалась большой популярностью, но, как говорят, привлекала поклонников скорее красотой и шармом, чем талантом. От Оскара она родила двух сыновей, так называемых принцев Лапландских: Яльмара (р. 1839) и Макса (р. 1840). Яльмар скончался в Лондоне после бурно прожитой жизни, Макс стал коммерсантом в Китае.
Связь Оскара с Эмилией закончилась через несколько лет после рождения сыновей. Эмилия умерла в 1846-м, и совсем не по той причине, какую выдвигал Стриндберг, а от рака.
Стоило ли жалеть Жозефину, когда Оскар ушел к Эмилии? Трудно сказать. Возможно, она действительно так огорчалась, как говорят; однако многие монаршие супруги вполне трезво принимали условия своего возвышения. Следует отметить, что после пятерых детей, которых она родила одного за другим, в возрасте от девятнадцати до двадцати четырех лет, других детей больше не было. И почти тогда же появляется Эмилия. Возможно, Оскар, решив, что Жозефина выполнила свою задачу касательно престолонаследия, избавил ее от дальнейшего сожительства, сопряженного соответственно с изнурительными родами (что в ту пору было небезопасно), и подумал, что имеет право на зрелые мужские радости в другом месте?
Жизнь Оскара I совпадает с началом новой эпохи. Как сообщалось, импорт каменного угля за три года утроился: новомодный пар открывал широкие перспективы, не то что ветер и энергия воды.
Оскар ступил на свою стезю как долгожданный либерал, но, как бывало с многими королевскими особами, начинавшими так же, со временем прогрессивность его поостыла. Тем не менее в общении он явно был проще, чем его отец, и не отличался такой напыщенностью. Это привело к консервативному культу памяти Карла Юхана. «Мысль о том, что Карл Юхан может осерчать, держала народ в узде, сколько бы король ни донимал его. При появлении монарха наступала тишина; здесь же стоял шум», — сетовал недовольный майор Эрик Флак во время поездки в Норвегию в 1846 году. Когда Оскар однажды отправился в Норрчёпинг морем, что в ту пору было обычным делом (когда эти превосходные линии будут восстановлены?), консервативные круги очень досадовали, что на корабле он сидел «среди приличных людей и всякого сброда», сбежавшегося посмотреть, как скромно ведет себя обожаемый король.
Как гласит английская поговорка, на всех не угодишь.
Кронпринцем Оскар пользовался всеобщей любовью, но, став королем, изведал всеобщее недовольство. Подобно многим либеральным монархам, он был горячим поборником реформ — во всем, кроме собственной державной власти. Если быть точным, он — последний король, который всерьез правил Швецией по собственному усмотрению; преемник пытался, но попросту не сумел.
Реформы и прочие новшества, введенные при Оскаре I, плохими отнюдь не назовешь — железные дороги, экономические перемены с принятием закона об акционерных обществах, упразднение цеховой системы, в итоге облегчившее работу ремесленников, более современная система образования в учебных заведениях, введение десятичной системы мер, что упростило контакты с окружающим миром, где она давным-давно прижилась. Кроме того, и непротестантам стало в Швеции чуть полегче, хотя эта реформа и некоторые другие, подготовленные Оскаром, были проведены уже при его сыне.
В давнем четырехсословном риксдаге две крохотные группы населения (знать и духовенство) имели вдвое более веский голос, чем преобладающее большинство народа (крестьяне), а великое множество людей даже в третье сословие не попадало. Сословный риксдаг давно пора было ликвидировать. Оскар хотел, но не смог осуществить целый ряд разумных преобразований, в том числе упразднение сословного риксдага, которое было для него важнейшей из общественных реформ.
Отношению Оскара к России, где тогда правил Николай I (1825–1855), свойственна большая сложность и запутанность. С одной стороны, исполненные доверия связи с Россией являлись предпосылкой мирного существования Швеции, ибо так разумно все устроил папа Карл Юхан. С другой стороны, Оскар, куда больше швед, чем его папенька Карл Юхан, не мог не испытывать чувства вины и злости по поводу потери Финляндии и был готов при всяком удобном случае вступить в заговор против той же самой России. С одной стороны, стремление ладить с царем не позволило Оскару допустить, чтобы царский подданный Рунеберг [20]стал членом Шведской академии. С другой же — во время Крымской войны симпатии Швеции были не на стороне России (само собой!), а французских и английских военных, появлявшихся на шведской земле, чествовали как героев. Французскую эскадру, которая в 1854 году уничтожила мощную русскую крепость на Аландских островах у Бомарсунда, в Стокгольме встретили овациями. Имелись планы военной кампании. Кронпринц получил приказ передать английским военным чертежи крепости Свеаборг у входа в Гельсингфорс, то бишь в Хельсинки. У Швеции традиционно давние сложности касательно последовательности в выступлениях против великих держав. С другой стороны, может статься, последовательность — лучший способ с ними рассориться?
Намного более солидную поддержку Оскар оказал Дании, когда в 1848 году послал значительные военные силы на остров Фюн — как демонстративную помощь в конфликте с Германией. Но дело кончилось благополучно. Для Швеции.
В те годы процветает и скандинавизм [21]. Раздаются невыполнимые обещания, и потомки не без причин сыпали по этому поводу сарказмами. Но в 1856 году, когда Оскар I перед собранием скандинавских студентов на Дроттнингхольме произнес знаменитую фразу: «Отныне война меж братьями-скандинавами невозможна», — история признала его правоту. Пожалуй, заслуга тут не вполне Оскарова, но честь ему и хвала, что он столь проникновенно это констатировал. Как подумаешь, что происходит меж «братьями» в других уголках земного шара, у самого на глаза набегает слезинка при мысли о скандинавском миролюбии. К невероятным преимуществам шведа относится и то, что живет он в стране, окруженной Финляндией, Норвегией, Данией и Исландией (насколько вообще можно быть окруженным Исландией).
Последние годы Оскара I были сплошным страданием для него самого и испытанием для окружающих. Опухоль мозга не сделала его полным паралитиком, но близко к тому, что, разумеется, и лежит в основе столь твердого мнения Стриндберга и многих других касательно причин смерти. Временами беднягу короля, крепко привязанного ремнями, вывозили в экипаже на «увеселительные прогулки». Ни один рассказ о нем не обходится без непременного описания знаменательного дня накануне летнего солнцестояния 1858 года, когда он откомментировал рождение своего внука, будущего короля Густава V: «Как здорово, что это миновало». При сем присутствовала его маменька, бывшая невеста Наполеона, вдовствующая королева Дезидерия. Этот миг двумя дугами соединяет год 1777-й, когда в Марселе родилась Дезире, и год 1950-й, когда Густав V скончался во дворце Дроттнингхольм.
Если монархия и не имеет иных плюсов, то она тщательно следит по крайней мере за ходом лет и событий в королевском семействе, что куда реже имеет место в других родах.
Карл XV — король отнюдь не неприметный. Он живет в сознании шведского народа как великий дамский угодник. Разъезжая по державе, он повсюду соблазнял служанок без особого разбору, иной раз прямо-таки возникает впечатление, будто Карл XV в одиночку ответствен за изрядный прирост населения в XIX веке, а в итоге за приток населения в города и эмиграцию в Америку.
В остальном он большей частью предстает как не очень-то дальновидный солдат, раздававший широковещательные обещания, выполнить каковые не мог.
На самом деле Карл был человек весьма сложный, с непростым детством и нехваткой уверенности в себе, вдобавок и умер рано — во многих отношениях самый трагический из Бернадотов на шведском троне. Жил он в эпоху, полную разнообразных драматических перемен и реформ, и хотя сам являлся скорее сугубым консерватором, поддержал и реформу риксдага, и строительство железных дорог, и многое другое. Но его чисто королевская деятельность, с точки зрения монархии, была коротким интермеццо.
По времени он сидел на троне меньше всех Бернадотов, только тринадцать лет, и хотя был, как говорят в народе, «плодовит», династию не продолжил, поскольку в браке имел всего двоих детей и сынок его умер, не дожив до двух лет. Дочь Ловиса вышла за датского короля и в свое время стала матерью первого короля современной самостоятельной Норвегии и одного из королей Дании, но это уже совсем другая история.
Портрет элегантного и статного щеголя-солдата Карла, который до смерти «затанцовывал» дам из общества, занимался любовью с женщинами из низших слоев населения (и не только), в промежутках терзал отупевших штабс-офицеров суровыми маршами, а в свободное время был прост и грубоват, — этот портрет останется неполным, если не знать, что он, как говорится, «компенсировал».