Династия Плантагенетов. Генрих II. Величайший монарх эпохи Крестовых походов
Шрифт:
Король так часто меняет свои решения, что мы [решились] спросить его, позволит ли он архиепископу Кентерберийскому вернуться на свой престол и жить в мире и покое. Он ответил, что архиепископ не ступит на землю его страны, пока не сделает того, что должен, и не пообещает подчиняться в том, в чем подчинялись другие и в чем он уже обещал подчиняться.
Тогда мы попросили его написать свои ответы в открытом письме и скрепить его своей печатью, чтобы мы могли послать тебе точные сведения, которых мы пока не имеем, поскольку он столь часто меняет свои ответы. Он, однако, не пожелал сделать этого.
Когда мы сообщили об этом архиепископу, он сказал, что готов сделать то, что должен, и выполнять те приказы, которые выполняли его предшественники, насколько это будет возможно и если это не нанесет вреда духовенству. Но он нарушит закон, если, без разрешения папы, примет на себя обязательства, которыми не были связаны его предшественники, и пообещает что-нибудь в этом роде, не сделав оговорки: «Если это не принесет вреда духовенству», поскольку ты запретил нам всем обещать что-нибудь без подобной оговорки: «Если это не нанесет вреда Божьей чести и духовенству» [176] .
176
Материалы. Т. VI. С. 517.
Неугомонные бунтовщики, граф Адальберт Ла Марш и граф Вильгельм Ангулемский, снова подняли в Аквитании мятеж, с которым Элеонора не смогла справиться сама, поэтому в марте Генрих II отправился в Аквитанию. Он начал с графа Адальберта, чьи земли лежали на полпути между Пуатье и Ангулемом, и разрушил все его замки. Потом он двинулся на юг и усмирил графа Вильгельма. Он приказал уничтожить все замки бунтовщиков, и они снова поклялись ему в верности. Генриху пришлось провести всю весну и лето в Аквитании. Он ходил походом на Гасконь, расположенную на самом крайнем юге этого герцогства, и привел эту область, которую посещал очень редко, к повиновению.
В начале августа король двинулся на север. По пути в Нормандию он остановился в Анжу, где приказал начать работы по сооружению дамб на Луаре, сохранившихся до сих пор. Его предшественники строили церкви и монастыри; он же приказал соорудить по берегам Луары дамбы общей протяженностью 30 миль, чтобы воды реки не затопляли поля и долины [177] .
Папа Александр III, желая оттянуть время принятия окончательного решения, отправил к Генриху II двух новых послов: иподьякона Грациана, своего нотариуса, и мастера Вивиана, поручив им помирить короля и Томаса Бекета. Они прибыли во Францию в июле, когда король со своей армией находился еще в «отдаленных районах Гаскони». Узнав, что Генрих II вернулся в Нормандию, они 23 августа 1169 года прибыли в Домфрон, где и встретились с ним.
177
Роберт из Ториньи. Указ. соч. С. 242.
В день их приезда король был на охоте и вернулся только к вечеру. Он сразу же отправился в приют, где остановились послы, и «с большим уважением, почтением и смирением» приветствовал их. Во время их беседы в ворота въехал принц Генрих в сопровождении компании парней, которые трубили в свои рога, «как это делают охотники, убившие оленя». Молодой Генрих, полный радости и обаяния, которые покоряли всех, кто с ним встречался, воздал послам папы почести и отдал им на ужин своего оленя.
На следующий день начались переговоры, продолжавшиеся до 16 сентября. Генрих II возил послов с собой по всей Нормандии, меняя свои решения с такой же легкостью, с какой он менял дома. Сначала он настаивал на том, что не начнет переговоров с послами папы, пока они не простят всех, кого Томас отлучил от церкви. В это число были включены и епископы Лондонский и Солсберийский. Послы сказали, что сделают это только после того, как Генрих II помирится с архиепископом. Король в ярости заявил, что папа ни в чем не хочет уступать ему, и снова стал угрожать, что уйдет к немецким схизматикам.
«Клянусь глазами Бога, – орал он, – что уйду, куда захочу!»
«Не угрожайте нам, господин король, – ответил Грациан. – Мы не боимся ваших угроз, поскольку явились оттуда, где привыкли приказывать императорам и королям».
Увидев, что послы упорствуют в своем нежелании уступить ему и даже намекают на то, что могут отлучить его от церкви, если он не изменит своего отношения к Томасу, Генрих II закричал: «Делайте что хотите! Мне наплевать на вас и на ваше отлучение!»
Некоторые епископы стали упрекать его в том, что он относится к послам папы неподобающим образом.
«Знаю, знаю, – нетерпеливо произнес Генрих, – они хотят наложить интердикт на мою страну. Но неужели я, который в любой день может захватить самый сильный замок, не способен покарать одного священника, который отлучит от церкви всю мою землю?»
Наконец, почти через месяц после начала переговоров, Генрих согласился примириться с Бекетом на условиях, предложенных послами папы. Он должен был разрешить Томасу и всем его слугам безо всяких препятствий возвратиться в Англию. Кроме того, он обещал вернуть ему все конфискованные владения архиепископского престола, во всем подчиниться папе и делать то, что он прикажет. Но в последний момент, когда все уже радовались, что это тяжелое дело наконец закончено, Генрих II настоял, чтобы в условия примирения была включена такая оговорка: «Если это не нанесет ущерба достоинству государства». Всем стало ясно, что он намерен ввести в действие Кларендонские конституции и отговорить его от этого не сможет никто. И послы в отчаянии отступились [178] .
178
Материалы. Т. VII. С. 70–75, 78–82.
Генрих II написал папе, жалуясь на то, что его легаты оказались такими упрямыми. Он просил Александра III снять приговоры об отлучении от церкви, вынесенные «этим вероломным предателем» Томасом, и запретить ему изливать яд своего отлучения на других людей. Если же Александр не выполнит этой просьбы, то, «не дождавшись твоей милости, мы будем вынуждены поискать [защитника] нашей безопасности и чести в другом месте».
Томас хорошо понимал эти слова и написал папе, что королевское выражение «достоинство моего государства» означает не что иное, как конституции, которые Генрих привык называть своими «королевскими достоинствами» и которые были прокляты самим Александром в один из тех редких моментов, когда он принял решение занять твердую позицию [179] .
179
Там же. Т. VII. С. 118–123.
Генрих II больше всего боялся, что папа прикажет наложить на Англию интердикт, который запрещает все церковные службы в стране. Этого он стремился всеми силами избежать. Он стал опасаться, что терпение папы и архиепископа истощилось и кто-нибудь из них вынесет Англии этот приговор. Король не мог помешать наложить интердикт, но он мог принять меры, чтобы в стране никто об этом не узнал.
Он отправил в Англию своих юстициариев, велев им разослать по всей стране целую серию строжайших приказов, известных как Десять ордонансов. В них указывалось, что со всяким, у кого обнаружат письма от папы или архиепископа, в которых будет говориться об интердикте, следует обращаться как с изменником королю и всей стране. Передвижения лиц духовного звания через Ла-Манш и обратно должны были подчиняться строжайшим правилам.
Один из друзей Томаса сообщил ему в письме о тех наказаниях, которыми должны были подвергаться люди, нарушившие эти ордонансы: если письма с извещением об интердикте привезет в Англию монах, то ему следует отрубить ступню; если же это сделает священник, то его надо ослепить и кастрировать; если светский человек – то он будет повешен; если прокаженный – то его надо сжечь; если кто-нибудь из епископов, опасаясь интердикта, захочет покинуть Англию, то ему разрешается взять с собой лишь епископский посох; из заграничных школ отзывались все английские студенты; если кто-нибудь ослушается, то будет приговорен к вечной ссылке; священники, которые «не захотят петь», то есть подчинятся интердикту и откажутся служить мессу, будут кастрированы [180] .
180
Материалы. Т. VII. С. 146.