Династия Плантагенетов. Генрих II. Величайший монарх эпохи Крестовых походов
Шрифт:
Ты говоришь, что я не похож на сына графа Роберта. Но и ты не достоин называться племянником моего отца, того же самого графа Роберта, который воспитывал тебя как полагается, который ради тебя шестнадцать лет воевал с королем Стефаном и терпел нападения врага, пока сам не попал в плен.
Одного из моих младших братьев, достойного рыцаря, ты обрек на такую нищету, что он отказался от своего рыцарского звания и положения в обществе и подался к рыцарям-госпитальерам в Иерусалим. Облачившись в их одежды, он обрек себя на вечную каторгу в этом ордене. Вот так ты помогаешь своим преданным слугам и близким друзьям, вот так ты вознаграждаешь их за преданность тебе!»
В свите короля ехал один рыцарь из Аквитании, который услышал этот разговор. Не зная, кто был собеседником короля, он в изумлении спросил: «Кто этот человек, который так смело разговаривает с королем?»
Когда ему сказали, что это епископ, он произнес: «Королю повезло, что этот человек – священник. Если бы он был рыцарем, то не оставил бы королю и двух акров земли».
Другой человек из свиты, услышав, как Генрих II ругается с епископом, решил, что, нагрубив святому отцу, угодит королю и попадет к нему в милость. Но Генрих II в гневе обрушился на него. «Замолчи, подлый негодяй! – закричал он. – Ты думаешь, если я обсуждаю дела со своим родственником и епископом, ты или кто-нибудь другой может оскорблять его или угрожать ему? Да я тебе за него глаза выцарапаю! Если кто-нибудь из вас осмелится хотя бы тявкнуть на него, я его тут же прикончу!»
Приехав в замок, Генрих II и его кузен отобедали вместе, дружески болтая [189] .
Услыхав о возвращении короля, архиепископ Ротру Руанский и епископ Бернар Неверский сразу же приехали к нему. Они показали ему письмо от папы, в котором тот приказывал королю помириться с Томасом Бекетом и предупреждал, что, если он не согласится заключить с ним мир на его условиях, у него не останется другого выбора, кроме как наложить интердикт на Англию, которого все так боялись. Король, добившись своей цели – коронации сына, согласился с этими условиями, и к Томасу отправились два посланника с сообщением, что соглашение достигнуто.
189
Вильям Фиц Стефан. Материалы. Т. III. С. 104–106.
6 июля Генрих II встретиться с Ла-Ферте-Бернар с графом Теобальдом Блуаским, представителем Людовика, чтобы обсудить условия мирного договора между Англией и Францией. Безо всяких оговорок Генрих II согласился отправить Маргариту в Англию и короновать вместе с мужем, устранив главное препятствие к миру.
Через две недели Генрих II и Людовик VII встретились во Фретевале, на берегу Луары, примерно в 35 милях к западу от Орлеана, на территории Людовика. В течение двухдневных переговоров они уладили все свои разногласия. Расставаясь с французским королем, Генрих II сказал:
«Завтра твой вор получит мир, и при этом добрый мир».
«О каком воре ты говоришь, ради всех французских святых?» – спросил Людовик.
«О твоем любимом архиепископе Кентерберийском».
«Хотел бы я, чтобы все мои архиепископы были такими, как он, – ответил Людовик. – Если ты заключишь с ним добрый мир, то сильно возвысишься в глазах Господа, а мы все будем тебе благодарны».
На следующий день, 22 августа 1170 года, в среду, в праздник святой Марии Магдалины, Генрих II и Томас Бекет встретились на лужайке Изменников, за пределами Фретеваля. Генриха сопровождал архиепископ Руанский, все епископы Нормандии, епископ Роджер Вустерский и его свита. С Томасом приехал Вильям Шампанский, архиепископ Санский, а также много французских епископов и дворян. Людовик, по просьбе Генриха, не присутствовал; его представлял граф Теобальд.
Увидев двух архиепископов, ехавших к нему, английский король снял шляпу и двинулся к ним навстречу. Обменявшись приветствиями, король с Томасом отъехали в сторону, чтобы их разговор никто не услышал. Бекет позже написал папе, что принялся упрекать Генриха в том, что он велел архиепископу Йоркскому короновать своего сына в нарушение прав кентерберийского престола. После недолгого обсуждения Генрих II признал себя неправым. Когда же Томас заговорил о своей любви к юному Генриху, лицо короля просветлело, и он сказал: «Если ты любишь моего сына, то это еще одна причина, по которой ты обязан сделать то, что должен, ибо я отдал его тебе в сыновья, и ты вспомнишь об этом, получив его из моих рук. А он так сильно любит тебя, что не выносит и вида твоих врагов. И если бы он не боялся и не боготворил меня, то разорвал бы их на части».
Тронутый этим напоминанием о счастливых днях прошлого, Томас спешился и преклонил колени у ног Генриха. К радости наблюдавших за ними людей, король спрыгнул с коня и обнял архиепископа. Но Томас поддержал его стремя и заставил снова сесть на коня.
«Милорд архиепископ, – произнес Генрих, – давай же возродим нашу прежнюю любовь друг к другу, и пусть каждый творит другому добро и позабудет о ненависти, которая нас разделяла».
После этого они вернулись к придворным, и Генрих II объявил, что они с Томасом помирились, что он согласен выполнить все условия, по которым они так долго не могли договориться. Он пообещал вернуть Томасу свою милость, обеспечить мир и безопасность ему и его сторонникам, вернуть ему кентерберийский престол и все прежние владения этого престола и выплатить компенсацию за то, что поручил коронацию своего сына архиепископу Йоркскому [190] .
190
Материалы. Т. VII. С. 327–334.
После этого кто-то, вероятно архиепископ Руанский, попросил короля поцеловать Бекета в знак примирения.
«На своей собственной земле, – ответил Генрих, – я сто раз поцелую его уста, руки и ноги; я выслушаю сотню его месс, а сейчас давайте отложим это. Я не собираюсь обманывать вас. Это дело моей чести – дать ему все, что полагается. Если я поцелую его здесь, то он может решить, что я делаю это по необходимости; зато на моей земле это будет поцелуй от всего моего сердца» [191] .
191
Вильям Фиц Стефан. Материалы. Т. III. С. 111.
Генрих попросил Бекета поехать с ним в Нормандию, чтобы показать людям, что они примирились окончательно, но архиепископ, встревоженный отказом короля подарить ему поцелуй, отказался. «Я – гость короля Франции, – сказал Бекет, – по отношению к которому у меня есть свои обязательства, и я не могу покинуть землю Франции, не отдав дань уважения ее королю». Тогда Генрих II велел Томасу прислать к нему попозже одного из своих слуг. Король передаст ему письма к своему сыну и юстициариям, и он приедет в Англию и примет все владения архиепископа и всех тех, кто отбывал с ним в ссылку.
Генрих II преклонил колени и попросил архиепископа благословить его; Томас сделал это, и переговоры завершились. Солнце уже клонилось к закату.
Присутствовавшие при этом люди решили, что король и Томас окончательно помирились и снова стали друзьями. Увидев, что король обнял Томаса, многие встали на колени и возблагодарили Господа и святую Марию Магдалину. Однако ни Генрих, ни Томас не сделали друг другу никаких уступок. Король не подписал с архиепископом «мирный договор» и не поцеловал его в знак примирения. И в самом деле, заявление Генриха о том, что он поцелует архиепископа только на земле Англии, а также его предложение покинуть Францию, где Томас находился под защитой французского короля, и отправиться с ним в Нормандию возродили в душе Бекета прежние опасения, что и заставило его отклонить приглашение короля.