Династия Романовых. Загадки. Версии. Проблемы
Шрифт:
Парламенты и генеральные штаты не рождаются из курултаев и земских соборов. Эти феодальные представительства просто сходят на нет по мере упрочения царской (ханской) абсолютной власти.
В обществе, структурированном подобным образом, еще просто невозможно свободное волеизъявление. Но тогда что же все-таки это самое избрание Михаила Романова?
Вот перед нами вариант «классической» Романовской концепции (Н. И. Костомаров):
«Не было тогда никого милее народу русскому, как род Романовых. Уж издавна он был в любви народной. Была добрая память о первой супруге царя Ивана Васильевича, Анастасии, которую народ за ее добродетели почитал чуть ли не святою. Помнили и не забыли ее доброго брата Никиту Романовича и соболезновали о его детях, которых Борис Годунов перемучил и перетомил. Уважали митрополита Филарета, бывшего боярина Федора Никитича, который находился в плену в Польше и казался русским истинным мучеником за правое дело…»
Текст
Любопытен и сам термин «смута», «смутное время», спокойно перешедший из Романовской концепции в советскую историческую науку. Некая «смута», некий хаос, который прекращается с избранием Романовых. А была ли «смута»? Или мы имеем просто-напросто борьбу за власть, которую едва ли возможно обозначить подобным термином «смутное время»? И в этой борьбе Романовы – активные участники, судя по всему. И за что же они борются? За захват власти! Поэтому так важно Романовской концепции подчеркнуть «незаконность» трех предшествующих претендентов и «законность» Романовых на русском троне.
Федора Никитича Романова (митрополита Филарета) мы встречаем то в стане Дмитрия I, то в лагере короля Сигизмунда. Не так-то просто понять, что такое этот самый «польский плен» Филарета (он оказался в Польше вместе с Шуйским, в Польше и умершим); и что такое этот «плен» – насильственное задержание или род эмиграции?..
И снова все тот же вопрос: почему Романовы были избраны? В попытках опровергнуть «паточный» вариант Романовской концепции приходят невольно к выводам о том, что незначительные слабохарактерные Романовы вполне «устраивали» аристократическую верхушку. Но так ли? Не есть ли это всего лишь «вывернутый наизнанку» миф о «тихости» первых Романовых?
Но сохранившиеся свидетельства вовсе не показывают нам Романовых этакими «слабохарактерными тихонями», нет, перед нами род политически активный, смелые, сильные, вовсе небесталанные авантюристы. Нет поводов питать к ним паточную любовь, но нечего и рассчитывать на их мягкость и безличность.
И опять возвращаемся к насмешливой строке А. К. Толстого: «Но был ли уговор…» – то есть… а было ли вообще какое бы то ни было избрание?
Посмотрим опять. Самих претендентов (Филарета и его сына) в Москве не было, вместо них «представительствуют» их родичи. В числе прочих претендентов выступают князь Пожарский и Голицыны. Не забудем, что ни Владислав, ни Марина Мнишек еще не отказались от своих претензий. В этой картине явно недостает какой-нибудь воинской силы, опираясь на которую, Романовы могли бы прийти к власти. А, впрочем, отчего же недостает? Если посмотреть источники, то как раз очень даже и достает! Эта сила, поддержавшая Романовых, осадившая прочих московских претендентов, – часть казацких отрядов. Каким образом была получена эта поддержка? Едва ли денежные дачи, скорее – обещания льгот. Обещаний своих Романовы, конечно, не исполнили, за что и бывали наказаны. Любопытны свидетельства о том, что участники разинских выступлений полагали, что Романовы именно должны исполнить данные обещания в отношении казаков; те же мотивы находим и в движении Пугачева. В нашу задачу сейчас не входит рассмотрение сложного вопроса о происхождении казаков, которым много занимаются в последнее время. Свидетельства XVII века в основном подразумевают под этим термином свободных землевладельцев, образовавших кантонистские (военные) поселения на пограничьях русского государства… Итак, был ли уговор, происходило ли избрание? Судя по всему, произошел просто захват власти и престола. И тень узурпации, беззаконности надолго простерлась над романовской династией. Еще долго держалась память о том, что власть и престол именно захвачены; и желание «перехватить» долго не угасало…
Первые Романовы – Михаил Федорович (правил c 1613 по 1645) и Алексей Михайлович (правил c 1645 по 1676)
Михаил Романов был юношей семнадцати лет. Отец его был митрополитом, а, вернувшись из Польши, сделался патриархом всея Руси. Мать, Ксения Ивановна (старица Марфа), также имела иноческий чин. По документам и свидетельствам современников, по манере, в которой эти свидетельства (как русские, так и зарубежные) писаны, очень трудно представить себе характеры «действующих лиц». Но судя, например, по тому, как придирчиво старица Марфа выбирала себе покои для житья в Москве, или по роли, которую играл в государственной жизни Филарет, их обоих можно себе представлять людьми властными и уверенными в своих действиях и правах.
Но был ли юный Михаил таким уж «пустым местом»? Вот один любопытный факт: Филарет вернулся в Москву по одним свидетельствам в 1616-м, по другим – в 1619 году. До его возвращения были схвачены Мария Мнишек, ее малолетний сын Иван и поддерживавший их предводитель казаков Заруцкий. По распоряжению Михаила было осуществлено публичное, при большом стечении «скликанных» людей, повешение четырехлетнего Ивана, сына Марии Мнишек. С этой беспрецедентной, именно вследствие своей публичности, казни мальчика фактически началось правление Романовых. Далее, уже в зрелом возрасте, Михаил Романов начинает войну с Польшей за спорные территории; хотя эта война закончилась поражением и России пришлось уступить Польше право на Смоленские и Чернигово-Северские земли, однако один бесспорный успех был достигнут: король Владислав наконец-то (начало тридцатых годов) признал Михаила московским царем. В конце тридцатых годов захвачена была казачьими силами крепость Азов, которую, однако, также пришлось освободить: Россия опасалась ответных действий Крымского ханства и Османской империи.
Таким образом, можно сказать, что Михаил Романов выступает своего рода «наследником», продолжателем политики Ивана Грозного, то есть политики расширения государства посредством завоевания и последующей колонизации все новых и новых территорий.
Но, продолжая подобную политику, уже первый Романов сталкивается с весьма значительными трудностями. Так называемая «смута» показала беспощадно и ярко отсталость России. Впрочем, на этом термине – «отсталость» – нужно остановиться более подробно. История человечества складывается таким образом, что кардинальным путем исторического развития являлся и является «западноевропейский» путь. «Восточные» пути до сих пор оказывались путями в изоляцию, в тупик. То есть, с точки зрения, например, османских султанов, Россия вовсе не была отсталой; но и Османская империя и Россия могли категориально оцениваться по отношению к Европе именно как «отсталые».
Прежде всего, Европа располагает вооружением, тактическими и стратегическими методами ведения военных действий, технологией создания регулярной армии, которыми не располагают ее «восточные» соперницы – Россия и Османская империя. Но это военное превосходство тесно связано с другими особенностями развития. В XVII веке Европа уже не знает крепостного права, которое в России еще только начинает интенсифицироваться. Благодаря универсальному алфавиту – «латинице» – Европа уже обладает развитой светской («мирской») культурой. В Османской империи и в России культура обслуживается изолятными алфавитами – кириллицей, греческим, арабским – и контролируется церковными властями, вследствие чего замедлено культурное развитие. Так называемый «Дневник Марины Мнишек» (описание событий, составленное, вероятно, кем-либо из ее приближенных) фиксирует ориентальность, «восточный уклад» бытовой культуры, несоответственный уже принятым в Европе нормам: мужчины и женщины в общих собраниях находятся отдельно друг от друга, перед едой не моют рук, не употребляют индивидуальных тарелок, солят уже готовую пищу и т. д. Даже эти, казалось бы, мелочи создавали серьезные трудности в общении, в проведении своего внешнеполитического курса. Отсутствие в России майоратного права, то есть передачи наследственных владений старшему в роду, подкрепленной соответственным законодательством, тормозило развитие архитектуры, жилые строения оставались деревянными, недолговечными, фактически не использовалось стекло.
Уже возможно было предположить, что постепенные реформы обречены будут на неуспех, и единственным путем, единственной возможностью реформ останется интенсивное заимствование у Запада соответственных институций, приемов, укладов и способов. Эта интенсивность, при одновременной интенсификации развития крепостного права, трагически расколола население на «просвещенных европейцев» и «ориентально невежественных простолюдинов». Но это мы, конечно, несколько забежали вперед, в петровские уже времена… А покамест следует отметить еще одну важную особенность, отличавшую именно первых Романовых в наибольшей степени: если в Европе правитель все более делается «гражданским лицом», то при первых Романовых царь и все его семейство совершенно сакрализируются; это священные особы; царь показывается лишь в особых случаях, а его маленьких сыновей, царицу и царевен фактически никогда не видят. Поездки осуществляются только в закрытых экипажах, царицы и царевны закрывают лица дорогими плотными тканями. Костюмы царя и его семейства отличаются своей пышностью и рядом особенностей даже от одежды высшей знати и более всего напоминают одеяния высшего духовенства, подчеркивая сакральность, «священность».