Диплом островной школы
Шрифт:
Шумный вихрь налетел на меня по дороге к папиной комнате, завертел и потащил за собой, и только через несколько секунд из него вычленились мои счастливые родители, оба живые и здоровые, и только в комнате, там, под ковром с метательными орудиями, я разглядела, что оба выглядят предельно усталыми. Когда-то старик Сариус Тинатар предположил, что мы не живем вместе ради радости подобных встреч, вот теперь мы, вроде бы, все здесь, в старом замке Джейрет - я всегда мечтала жить в настоящем замке - а сама бываю здесь от силы два раза в год. И вот теперь мама отпраздновала Дринсайн здесь, без меня, с людьми - весь мир наперекосяк.
– Hу, рассказывайте же!
– вскричала я, - вы тут еще празднуете?
– В принципе, все уже кончилось, - сообщил папа Джон, обнимая меня за плечо, - но мы сегодня
– Сарендр.
– Вот именно, он самый, сообщил, что велел тебе вернуться домой сразу после праздника. Я же знаю, что ты не утруждаешь себя путешествовать пешком.
– Э, я протопала ногами от Гилара до Арксатара!
– обиделась я.
– Конечно-конечно. Hо домой-то! Так что нам сейчас накрывают в маленьком зале, и до еды я рассказывать не намерен. Чур, ты первая!
Я изложила свои приключения, глядя в лицо то одному, то другой. Я так давно толком не видела их, буквально все время моего обучения в Школе, а это очень долго, и теперь оба казались мне ненастоящими, особенно мама вовсе не тоненькая, но все-таки стройная, с длинными кудрявыми черными волосами и круглыми глазами, которые часто меняли цвет от светло-карего с золотыми искрами до глубоко-зеленого - эх, была бы я такой красивой - но не вышло; с ее существованием со мной на одной кровати меня примиряли только рассеченные концы ее длинных волос и серебряное кольцо с янтарем моей работы - да, это точно моя мама. А вот папа выглядел куда человечнее большеротая птица с длинными волосами и ямочками в уголках рта, которые так и не превратились в морщины, и чудесными близорукими глазами, такими беззащитными, если снять очки... Кажется, он называл это "эдипов комплекс" - что поделаешь, он всегда был моим кумиром; сейчас он опять был в клетчатой рубашке наших цветов - зеленое с коричневым, он всегда любил клетчатые тряпочки, которые в Данпул привозили из-за моря, а мы с мамой любили однотонные вещи - так и сейчас она была в домашнем сером платье, а я - вся в зеленом, темном, как мох в трещинах между камнями.
А с родителями вышло вот что: когда отец прослышал о книге Сэмрен, повествующей, в числе прочего, о надмировых путях, он тут же нацелился прочесть ее и вышеописанным способом перехватил у меня - он же не знал темы моего диплома, а, прочтя там кое-что интересное, наконец решился, оставил мне записку и отправился в путь, взяв, разумеется, книгу с собой. Следуя рекомендациям Книги, он отправился на север, сквозь пустынные земли Темной страны, мимо серого зуба Дар-Тэр, дальше, туда, где жили северные хмурые люди, и дальше, туда, где не жил уже никто, и там, на самой вершине мира, он увидел высокий трехгранный камень, полупрозрачный, с багровым огнем внутри, и, спешившись, он отпустил своего дракона домой, а сам подошел к камню, держа книгу, как талисман, и вошел в него, как в вертикальную темную воду.
Он очутился в темной бесконечности и сначала ничего не ощущал, а потом обнаружил чье-то присутствие, и заявил "Я, Джон Эрленсор Тренд, пришел за своей женой Элансейли, чтобы забрать ее для вечной жизни!" и, хотя голос его не прозвучал, он понял, что был услышан. И тот, кто его услышал, смеялся над ним. "Ищи ее, - сказали ему, - и попробуй уйти с ней, если найдешь!" Он почувствовал, что, имея тело, легче что-либо делать, и, вспомнив свое тело, фактически создал себя заново и засветил огонек в ладони, как будто это могло чем-то помочь; он двинулся в темноту, и огонек освещал только его собственное лицо.
Вокруг него кто-то был - тени? Души? Печальные сущности, наблюдавшие за его перемещениями; иногда ему казалось, что он чувствует что-то знакомое, но увидеть, узнать было нельзя. И вдруг он вздрогнул: так он чувствовал себя, когда впервые встретил в лесу Элариэль-Элансейли - теплый восторг, прокатившийся по всему телу - да, это была она, пусть и невидимая, а рядом с ней кто-то печальный и нежный, сильный и спокойный, но мертвый уже многие века - Эшерен. Он разжег огонек ярче и потянулся к ней, вытаскивая ее из тьмы, он так ясно помнил ее красоту, ее запах. ощущение, когда она стоит рядом, что вскоре и вправду ощутил в руках ее руки, потянул к себе - и вот уже она в его объятиях,
– Мардерри, будь добр, еще кувшинчик этого вина, - попросил папа Джон, как н в чем не бывало.
ГЛАВА 10
Э, папа, а дальше-то что? Что в этот момент?
– я как будто оторвалась от интересной книги, а папа спокойно наливал себе тернового вина из принесенного кувшинчика, наслаждаясь происходящим, а я подпрыгивала на стуле. аконец, он наполнил бокал и положил обе руки на стол, и я замерла, ожидая чего-нибудь сногсшибательного.
– Все к тому, что здешнее время раз в десять быстрее, чем там, или я угодил в почти то время, из которого ушел тогда. Здесь прошло уже почти двести лет, а там всего... ну, чуть больше десяти с тех пор, как ты там была в прошлый раз. А тогда, стоя лицом к лесу, мы увидели электричку, такой зеленый электрический поезд, как тогда, он ничуть не изменился. А когда рассвело и мы на таком же поезде въехали в город, я убедился, что прошло совсем немного времени. Я задумалась. Значит, все мои давние друзья-люди живы, только немного повзрослели, значит, там нет ничего нового и страшного для меня?
– Конечно, Город изменился, - говорил Джон, - там теперь другие деньги, другая жизнь, но можно привыкнуть. Там в метро все еще играют наши коллеги с гитарами, правда, мы там не остановились, мы прошли через весь Город и сразу нашли Выход, а по дороге случилась идиотская история в троллейбусе мы, разумеется, не заплатили, и нас выкинули из него, а Книга осталась внутри. Троллейбус номер двадцать три, двойной, с гармошкой.
Я, конечно, ожидала чего-то подобного, и все же и опечалилась, и позабавилась одновременно. Hу надо же - великий маг позволил выкинуть себя из троллейбуса! А сколько работы теперь предстоит мне..
– А как там одеты люди? у, девушки? Чтобы мне не выделяться...
– Если ты и выделишься, ничего страшного не случиться, - засмеялась мама,
– я выделялась изо всех сил, но меня никто не остановил.
– А я никаких девушек не заметил, - сообщил Джон, - кажется, их там вообще нет.
– Hу конечно, я же была с тобой, - мама положила ладонь на папину руку, и они снова замкнулись друг на друга, и я уделила внимание куриной ноге на своей тарелке.
Я вышла утром, одетая более-менее прилично для Города, но, когда я наконец нашла переход, ноги мои промокли, перо на шляпе слиплось от снега, а руки покраснели - разумеется, перчатки я забыла. Переход прятался между скал не в предгорье Тинатара, я проскользнула в щель и, пройдя сквозь темное ничто, вышла из подвала городского дома на поверхность зимнего утра, тут снега не было, и я старательно стряхнула снежинки со шляпы и накидки.
Чего бы мне хотелось в чужом теперь мире зимним утром без денег и документов? Чашечку кофе. А чашечка кофе - это деньги, а деньги - это музыка, и я пошла вдоль канала к ближайшей станции метро, и там, в переходе, полчаса морозила флейту и не заработала ничего, кроме медной монетки с буквой М на аверсе и изящной виньеткой на реверсе - жетон на метро, и все. Мои пальцы посинели, я подышала на них и побежала в метро, внутрь; было еще слишком рано, но , пока я не знала, как найти книгу, я двигалась вниз по течению.