Дипломат

Олдридж Джеймс

– А корм?

– Тут у нас есть, но немного; впрочем, они найдут корм на берегу. Правда, там только сухой кустарник, но им к этому не привыкать. Я присмотрю за ними, а вы займитесь ужином. Стряпать я все равно не умею. – Он сгибал и разгибал затекшие ноги, поглаживая себя по онемевшим ляжкам. Кэтрин тоже потянулась, потом стала расседлывать свою лошадь, а Эссекс и Мак-Грегор следили за ней взглядом. Когда она взялась за край широкой войлочной попоны, Мак-Грегор сказал ей, что попону лучше оставить на спине у лошади для защиты от холода. Потом он повел всех четырех лошадей к реке и там снял с них уздечки и дал им напиться вволю. Мак-Грегор знал, что они приучены к стоянкам под открытым небом и далеко не уйдут. Пока лошади бродили между камнями и выступами скал, пощипывая сухую траву и оголенные кусты, он умылся в ручье и напился холодной чистой воды. Потом нашел небольшую песчаную отмель среди скал, загнал туда лошадей, завалил вход камнями и вернулся к привалу.

Развязав сверток с инструментами, Мак-Грегор вынул молоток и холщовый мешочек и отправился за образцами осадочных пород, залегавших над юрскими известняками в почве долины.

Эссекс не заметил ухода Мак-Грегора и, когда почти совсем стемнело, спросил Кэтрин, куда он девался, – Где-то ищет свои ископаемые, – ответила она. – Сейчас придет.

Когда Мак-Грегор вернулся, приготовления к ужину были в полном разгаре, и он подивился про себя, как быстро Эссекс справился с керосинкой; сам он не мог постичь это искусство за все время своих скитаний по Западной пустыне. Кэтрин сидела на корточках перед керосинкой, внимательно изучая «способ приготовления» на этикетке консервной банки, а Эссекс, посасывая свеженабитую трубку, оттаскивал закатанную палатку и спальные мешки поближе к нависшим над площадкой скалам.

Мак-Грегор стоял подле Кэтрин, глядя сверху вниз на ее лицо, освещенное неровным пламенем, и снова, как уже не раз, радуясь ее присутствию. Радость возникала от воспоминания об их мимолетной близости. Кэтрин не знала, что Мак-Грегор наблюдает за ней. Рот ее был полураскрыт, брови нахмурены, слегка растрепанные волосы падали на уши и щеки. Наконец она почувствовала на себе его взгляд, Удивленно подняла глаза и улыбнулась, но ничего не сказала.

– Вы, наверно, были очень серьезным ребенком, – сказал Мак-Грегор, словно отвечая на ее безмолвный вопрос, о чем он думает.

– Мак-Грегор, – это прозвучало так ласково, словно она обнимала его, – передайте мне сковородку.

Он взял сковородку и, наклонившись, отдал ей.

– Вы и сидите, как маленькая девочка, – сказал он. – Притащить вам камень?

– Не могу сесть как следует: у меня все болит, – ответила она.

– Это потому, что вы все время откидываетесь назад, – сказал Эссекс. – Завтра отпустите стремена, подайтесь вперед и держитесь как следует.

– Вы будете есть лук, Гарольд? – спросила Кэтрин.

– Если он отобьет вкус этих консервов, то буду.

– А вы, Мак-Грегор?

– Буду. А разве у вас есть лук?

– Мне достал Аладин в Хаджиабаде. Можете вы его почистить, пока я выложу консервы на сковороду? Вы всегда питались консервами в пустыне?

– Случалось,- сказал он.

– Бедный Мак-Грегор! Недаром вы иногда кажетесь таким слабеньким.

Эссекс засмеялся. Мак-Грегор чистил лук и усмехался про себя; ему было совершенно ясно, что Эссекс не понял Кэтрин и ее ласковое сочувствие принял за насмешку. Мак-Грегор был так доволен этим, что не заметил, как прошло время, и не удивился тому, с какой ловкостью и проворством Кэтрин приготовила ужин. И за ужином, который они съели впотьмах, он все еще был занят своими приятными мыслями. Он ел молча, глядя на Кэтрин и прислушиваясь к тому, что она говорила Эссексу. Нет, никогда Эссекс от нее ничего не добьется.

После ужина Мак-Грегор спустился к реке, вымыл и вычистил песком сковороду и тарелки. Когда он вернулся, Эссекс уже положил спальные мешки под выступ скалы, который так далеко выдавался вперед, что под ним было почти как в пещере. Мак-Грегора внезапно охватило странное желание: посмотреть, что будет, если оставить Кэтрин вдвоем с Эссексом. Он отнес свой мешок на край площадки, к самому обрыву. Кэтрин куда-то отошла, но Эссекс внимательно следил за ним.

– Что вы там делаете? – спросил Эссекс.

– Я люблю спать под открытым небом, – уклончиво ответил Мак-Грегор.

– Вы замерзнете, – сказал Эссекс. – Подымается ветер. Видите, тучи совсем! разогнало. А здесь под выступом тихо.

– Ничего, рискну.

– Это вы из упрямства?

– Может быть.

Кэтрин вернулась, стала на колени возле своего спального мешка и спросила, где Мак-Грегор.- Мне кажется, Мак-Грегор обиделся на то, что вы назвали его слабеньким, – ответил Эссекс. – Он взял свою постель и удалился в бескрайние просторы.

Кэтрин подхватила свой мешок и встала. – Я уверена, что эта скала обрушится на нас, если мы тут останемся.

– Вздор!

– И вообще, мне тоже здесь не нравится, – сказала она и потащила мешок туда, где расположился Мак-Грегор.

– Ну и мерзните на здоровье, – небрежно сказал Эссекс. – Ручаюсь, что среди ночи вы прибежите сюда. По-моему, скоро пойдет дождь. – Эссекс никак не ожидал, что Кэтрин поступит так решительно, и его разбирала досада.

– Вы недовольны, что я пришла сюда? – не без лукавства спросила Кэтрин, так как Мак-Грегор упорно молчал.

– Нисколько. – Он уже забрался в мешок и складывал брюки, чтобы засунуть их в пустой чехол от постели. – Мне просто хочется спать под открытым небом.

– Очень это будет нелепо, если я надену пижаму? Терпеть не могу спать одетой.

– Наденьте, – сказал он. – Только не оставляйте ничего снаружи. Может быть, дождь пойдет.

– При такой луне?

Ее спальный мешок лежал всего в двух шагах от него, она села на землю спиной к нему, сняла башмаки, носки, брюки и джемпер, надела пижамную кофту и, засунув ноги в мешок, неловко натянула штаны. Потом аккуратно сложила свои вещи в пустой чехол и накрылась одеялом, а поверх него своей короткой котиковой шубкой.

– Ух, как холодно, – сказала она, вытягивая ноги и кладя голову на плоскую подушечку, – но я так устала, что все равно буду спать. Спокойной ночи, Гарольд, – крикнула она.

Эссекс издали тоже пожелал ей спокойной ночи.

– И вам, – сказала она Мак-Грегору, сворачиваясь клубочком в мешке.

Мак-Грегор не ответил. Он спрашивал себя, можно ли устоять против искушения, если столько красоты, изящества, смелости, скромности и живого задора сочетается в~одной женщине – и эта женщина здесь, рядом, в двух шагах от тебя. Он и сам точно не знал, чего ждет от нее, но почувствовал досаду, когда услышал ее ровное дыхание и понял что она уснула. И вместе с тем, прибавь она хоть слово, в нем тотчас ожило бы недоверие к ней.