Дипломатическая неприкосновенность
Шрифт:
Лицо Бела стало бесстрастным, он наверняка приготовился услышать очередную душещипательную историю с попыткой подкупа или без.
– Я – пассажир «Идриса». Перевожу несколько сотен генетически модифицированных зародышей животных в маточных репликаторах, которые нуждаются в периодическом обслуживании. Это время пришло. Я действительно не могу больше с этим тянуть. Если о них не позаботиться, то мои существа могут пострадать или даже умереть. – Он нервно потер длинные пальцы. – Более того, они почти созрели. Я никак не рассчитывал на такую задержку во время полета. Если я останусь тут надолго, их придется либо распечатывать, либо уничтожать, и я потеряю весь мой груз.
– Что за животные? –
Высокий гермафродит посмотрел на него.
– В основном овцы и козы. Несколько других специализированных особей.
– М-м-м. Полагаю, вы можете пригрозить выпустить их всех на станцию и предоставить квадди с ними разбираться. Несколько сотен ягнят, бегающих по погрузочным причалам… – Заработав оч-чень сухой взгляд от портмастера Торна, Майлз сбавил обороты: – Впрочем, уверен, что до этого не дойдет.
– Я передам вашу просьбу Боссу Уоттсу, – ответил Бел. – Ваше имя, почтенный герм?
– Кер Дюбауэр.
– Подождите здесь, – слегка поклонился Бел. – Я скоро вернусь.
Бел удалился, чтобы спокойно переговорить по виду. Дюбауэр, едва заметно улыбнувшись, проговорил:
– Большое вам спасибо за содействие, лорд Форкосиган.
– Никаких проблем. – Приподняв бровь, Майлз добавил: – Мы с вами никогда прежде не встречались?
– Нет, милорд.
– Хм. Ну ладно. Вы не встречались на «Идрисе» с лейтенантом Солианом?
– Тем несчастным молодым мужчиной, о котором все думали, что он дезертировал, а теперь оказалось, что это не так? Я видел его, когда он шел по своим делам. К сожалению, ни разу с ним не беседовал.
Майлз прикинул, не поделиться ли новостью насчет синтетической крови, но затем решил попридержать это при себе. Может, еще подвернется случай использовать эти сведения как-нибудь поумнее, чем просто пускать в оборот в дополнение к прочим слухам. Во время разговора к ним приблизились человек пять других пассажиров «Идриса», желавших поделиться сведениями о пропавшем лейтенанте.
Беседы имели сомнительную ценность. Нахальный убийца наверняка бы солгал, а умный убийца и вовсе б не подошел. Трое пассажиров были недоверчивы и кратки, но точны. Остальные жаждали поделиться сведениями и теориями, абсолютно не вяжущимися с тем фактом, что кровь на причале была фальшивкой. Майлз с тоской мечтал о повальных допросах с суперпентоталом. Еще одна задача, которую Венн или Форпатрил, или оба вместе, должны были уже выполнить, черт их дери! Увы, у квадди очень жесткие правила относительно столь грубых методов. Транзитники на станции Граф недоступны для грубой барраярской техники допросов. А барраярские военнослужащие, с чьими мозгами Майлз мог делать что угодно, стоят намного ниже в списке подозреваемых. Комаррские гражданские члены команды – тут дело посложнее: подданные Барраяра на… Ну, не на земле квадди, а под юрисдикцией квадди.
Пока все это продолжалось, Бел вернулся к Дюбауэру, который спокойно ожидал в сторонке, скрестив руки на груди, и тихо сказал:
– Я могу лично сопроводить вас на борт «Идриса», чтобы вы могли обслужить репликаторы, как только лорд Аудитор закончит с делами здесь.
Майлз поблагодарил очередного криминалиста-теоретика.
– Я закончил! – сообщил он, бросив взгляд на хроно комма. Удастся ли пообедать с Катрионой? Сомнительно, в такой-то час. Хотя, с другой стороны, она способна проторчать среди растительности немыслимое количество времени, так что, возможно, шанс еще есть.
Они втроем вышли из конференц-зала и поднялись по широченным ступенькам в фойе. Ни Майлз, ни, как он полагал, Бел никогда не входили в помещение, предварительно зрительно не просканировав все возможные точки засады. Наследие совместного многолетнего неприятного опыта. А потому оба одновременно увидели на балконе
Майлзу показалось, что темные глаза на молочно-белом лице под массой взъерошенных светлых кудрей пристально смотрят на него. Дюбауэр шел между Майлзом и Белом. Оба мгновенно разом подхватили обалдевшего бетанца под руки и нырнули вниз. Яркие вспышки из коробки сопровождал громкий гулкий треск. Из щеки Дюбауэра брызнула кровь. Что-то похожее на рой разъяренных ос пролетело у Майлза над головой. А потом они – все трое – поползли по-пластунски, спеша укрыться за широкими мраморными цилиндрами, на которых стояли цветы. Казалось, осы преследуют их. Осколки толстого стекла полетели во все стороны, куски мрамора фонтаном взлетели вверх. Помещение наполнило могучее вибрато, сотрясая воздух, грохочущий барабанной дробью звук прорезали крики и вопли.
Майлз попытался поднять голову, но был мгновенно намертво вдавлен в пол Белом, рыбкой перепрыгнувшим через лежащего между ними бетанца. После этого он мог только слышать: еще крики, внезапное прекращение барабанной дроби, тяжелый стук. Во внезапной тишине слышен быль только всхлипывающий и икающий женский голос, резко оборвавшийся судорожным вздохом. Он дернул рукой, ощутив мягкий прохладный поцелуй, но это оказались лишь оборванные листья и лепестки цветов, медленно опускающиеся на пол.
Глава 8
– Бел, не будешь ли так любезен слезть с моей головы? – придушенно выдавил Майлз.
Небольшая пауза. Бел скатился в сторону, осторожно сел, втянул голову в плечи.
– Извини, – буркнул он. – На миг показалось, что потеряю тебя. Снова.
– Не извиняйся. – Сердце судорожно колотилось, во рту пересохло. Майлз оттолкнулся и сел, прислонившись спиной к существенно укоротившейся мраморной опоре. Он коснулся пола из холодного искусственного камня. Узкая неровная дуга, закрытая опорами, чуть дальше пол испещрен десятками глубоких дыр. Мимо покатилось нечто маленькое металлическое, блестящее. Майлз протянул руку – и резко отдернул. Штуковина была раскаленной.
Пожилой гермафродит, Дюбауэр, тоже сел, потрогал лицо там, где текла кровь. Майлз произвел взглядом быструю инвентаризацию: похоже, других повреждений нет. Он достал из кармана брюк платок с монограммой Форкосиганов, свернул и молча протянул бетанцу. Дюбауэр сглотнул, взял платок и приложил к небольшой ранке. Потом отнял его, некоторое время взирал на собственную кровь словно бы с удивлением – и вновь прижал тряпицу к безволосой щеке.
С одной стороны, это даже лестно, потрясенно подумал Майлз. По крайне мере кто-то счел его действия достаточно компетентными и успешными, чтобы представлять опасность. А может, я что-то накопал? Только вот еще знать бы, что именно.
Бел положил руки на поврежденную опору, осторожно выглянул и медленно поднялся на ноги. Подбежал планетник в ливрее служащего отеля, заглянул за то, что осталось от бывшего центрального украшения, и сдавленно спросил:
– Вы тут как, целы?
– Вроде бы, – ответил Бел, оглядываясь по сторонам. – И что это было?
– Это с балкона, сэр. Тот… тот тип наверху сбросил это через перила и сбежал. Один из охранников погнался за ним.
Бел не потрудился исправить форму обращения к нему – верный признак растерянности. Майлз тоже встал и едва не отключился. По-прежнему тяжело дыша, он обошел их укрытие, скрипя каблуками по осколкам стекла и мрамора, полуоплавившимся кусочкам металла и цветочному месиву. Бел следовал за ним по пятам. В дальнем конце вестибюля валялся на боку длинный ящик, изрядно помятый. Майлз с Белом опустились на колени, чтобы рассмотреть его получше.