Дипломатический труп
Шрифт:
– Значит, ты согласен, что владельцы этого бизнеса могут начать собственное независимое расследование?
– Я бы начал. Хотя мне так и положено думать, я же всю жизнь опер. По-моему, кое-кому будет очень интересно выяснить, что за сволочь и каким именно образом внедряет к ним на прилавки подделки. Это ведь удар по бизнесу, по репутации. Ты бы вот пошел второй раз покупать Маше перстенечек в тот салон, где один раз получил дешевку? Тебе достанется от жены, ей – от подруг и коллег по театру! А уж бизнесмену какой позор из-за этого случая. Поубивают ведь они там друг друга. Большие деньги на кону. Репутация заведения.
– Вот
– Ну, мало ли. Не у того украл, например! Шучу. – Крячко замолчал, глядя куда-то вдаль над головой Гурова.
Лев Иванович нередко проверял на старом друге собственные умозаключения. Станислав со своим постоянным скепсисом был прекрасным охладителем нелепых гипотез. Если Крячко считал какую-то версию несостоятельной, то не ограничивался словами, а всегда доказывал это. Очень часто в ходе такого спора рождалась новая версия, куда более совершенная, чем все предыдущие.
– Значит, не вора в законе, а простого крадуна, но со стажем? – задумчиво повторил Крячко. – Таких персон честные граждане убивают крайне редко, тут и к гадалке не ходи. А за что могли его завалить свои? Он ведь недавно откинулся, ты говоришь? Уже успел проиграться в карты, совершить что-то страшное по их воровским законам? Это вряд ли возможно. Все-таки вор в мастях. Значит, приключилось что-то незаурядное, выходящее за рамки их обычных отношений. Думаешь, что это событие имеет какое-то касательство к нашим поддельным камням? Например?
– Например, он инициатор этого преступления. И его наказали. Да, я знаю, что ты сейчас скажешь. Он вор со стажем, понимает, куда руку лучше не совать. Разборки внутри группы, он ненужный свидетель чего-то? В любом случае, тут произошло что-то неординарное, выходящее за рамки обычной воровской жизни. Я бы и внимания не обратил, если бы молодого неопытного крадуненка порешили.
– Где это, давай съезжу? – предложил Крячко.
Квартира на втором этаже пятиэтажки в Текстильщиках никогда не доставляла соседям особенного беспокойства. Все знали, что там живет тихая одинокая женщина. Кое-кто был в курсе, что сын у нее сидел в колонии. Но слух об этом особенно не распространялся, потому что давно уже канули в небытие те времена, когда все друг друга знали, здоровались, у подъездов на лавочках сидели старушки. Это было в прошлом веке, даже тысячелетии.
Поэтому не было ничего удивительного в том, что о воре, сыне старушки, знали единицы. Он выходил на свободу, вел себя тихо, потом снова пропадал. Кое-кто поговаривал, что его опять посадили. Потом старушка умерла, и на похоронах люди увидели сына, который к тому времени снова оказался на воле. Но вел он себя тихо, незаметно. Как до смерти матери, так и после.
И вот в подъезде пополз слушок, что убили вора. Сначала старушка убралась на тот свет, потом и сынок ее непутевый. Хотя никто толком не знал, как он жил, чем занимался, да и воровал ли вообще.
Именно эти вопросы и интересовали полковника Крячко, когда он вызвал в квартиру тех людей, которые участвовали в ее осмотре. Никаких посторонних в тот день соседи
Сейчас в квартире вместе с Крячко находились молодой румяный участковый уполномоченный, хмурый старший лейтенант – оперативник, у которого вор находился под надзором, и высокая некрасивая женщина-капитан – эксперт-криминалист, проводившая осмотр. Напряжены были все, кроме румяного лейтенанта. Он прибыл сюда всего лишь потому, что кто-то должен был снять печать и отпереть квартиру. Потом, когда полковник из Главного управления уголовного розыска уедет, участковый опечатает квартиру убитого.
Оперативник ждал нареканий за ненадлежащий надзор. Проворонил убийство, не знал, какой жизнью живет Кеша Лопатник! Женщина беспокоилась, что полковник начнет придираться к тому, что она пропустила какие-то следы, станет требовать повторных анализов, срочных результатов экспертизы. Обычно высокое начальство, не имеющее определенных версий и просто умных мыслей, так и поступает.
Но этот полковник вел себя совершенно иначе, весьма странно. Он сначала обстоятельно опросил присутствующих, как все выглядело в квартире, где лежало тело, какие следы обнаружились в прихожей и по пути в комнату. Станислав убедился в том, что затоптать он уже ничего не сможет, и наконец-то распорядился, чтобы все поднялись в опечатанную квартиру.
– Вот тут лежало тело, – показала женщина-капитан. – Наш судмедэксперт сразу понял, что он скончался от перелома шейных позвонков. По его мнению, на это указывало множество характерных фактов.
– Значит, ему просто сломали шею, – констатировал Крячко. – Как он лежал? Ваши впечатления?..
– Лежал он у стола. – Женщина показала, как именно. – А до этого, видимо, сидел на стуле у стола. Может, писал что-то, но никаких бумаг мы не нашли.
– Он упал со стула и так остался лежать, – бросил оперативник. – Кеша сидел, кто-то подошел сзади, свернул ему шею и отпустил его. Лопатник грохнулся на пол. Помните, судмедэксперт говорил про вторичный ушиб лобной части?
– Не характерно, – пробормотал Крячко. – Не перо в бок, не заточка, не шило. Не гантелей по голове.
– Тут не было гантелей, – заявила капитан.
– Это я в другом контексте. Значит, сведений о том, что Кеша Лопатник продолжал воровать, не было. Связи его не выявлены. Так?
– Лопатник не по УДО освободился, – напомнил оперативник. – У меня не было особого режима надзора, когда он в девять дома должен быть и собираются характеристики от соседей об образе жизни. Да, я его вел как рецидивиста, но группы Кеша не создавал, связей ни с кем не поддерживал, в дом посторонних не водил…
– И убит был святым духом, – закончил его мысль Крячко. – Что из квартиры изымалось?
– Ничего, – отозвалась женщина. – Только документы: паспорт, три справки, свидетельство о рождении его и матери. Письма следователь просил.
– Значит, в квартире сейчас все так, как было во время убийства? – Крячко посмотрел в глаза женщины. – Это очень важно! Вспомните, пожалуйста.
Оперативник с капитаном стали совещаться, обходя комнату по периметру. Потом они отправились на кухню и в совмещенный санузел. Крячко ходил за ними, молчал и слушал их воспоминания и комментарии.