Дипломатический труп
Шрифт:
Выходило, что при первичном осмотре квартиры они перетрясли и небрежно запихали назад в шифоньер и мебельную стенку постельное и личное белье. В посуду просто заглядывали. Книги просмотрели все, хотя их и было тут мало. В основном подростковая старая литература по школьной программе.
– Вот это что? Оно тут находилось в момент осмотра? – Крячко показал на пинцет, лежавший в хрустальной низкой вазе посреди полированного раскладного стола, стоявшего в комнате.
– Я же говорил!.. – неожиданно оживился оперативник.
– Вы
– Про лупу, товарищ полковник. Мы когда белье из выдвижного ящика вынимали, смотрели, не спрятано ли чего, сверху валялась лупа. Я тогда сразу сказал, что ее там обтирали.
– В смысле?
– Ею пользовались зачем-то, а потом выдвинули ящик с бельем, бросили туда и краем наволочки аккуратно обтерли, чтобы убрать отпечатки пальцев. Теперь понятно, что и пинцет был в деле. Кто-то сидел за этим вот столом и что-то делал. Обратите внимания, что пинцет не новый. Скорее всего он в хозяйстве этой квартиры, не приносной. Бросили и забыли. Или не придали значения. А может, убийца торопился.
– Он что, коллекцию марок украл? – спросил румяный участковый.
– Нет, не в марках тут дело, лейтенант. Все гораздо серьезнее. Скажите, товарищ капитан, а следов масла вы на столе не находили? Может, капельку или…
– Тряпка со следами масла валяется на кухне. Возле мойки, – очень удивленно ответила эксперт-криминалист. – А что? У вас есть какие-то мысли на этот счет? Или вы что-то точно знаете?
– Я? – Крячко расплылся в широкой улыбке. – Я что! А вот есть такой гениальный человек – Лев Иванович Гуров. И есть у него такой замечательный нос!..
– В смысле большой? – спросил скучающий лейтенант. – Или вы в переносном?..
– В переносном, сынок. В смысле нюха, построения гипотезы, пятого, шестого и всех прочих чувств, сколько их там еще есть. В том смысле, что учиться вам надо много и долго, чтобы стать такими.
– А если без помпы? – немного оживился оперативник.
– А если без помпы, то тут кто-то проверял на подлинность ювелирные камни. Он это сделал, свернул шею хозяину квартиры и ушел. Вот так-то. Всем спасибо, все свободны, но ты, старший лейтенант, прогуляйся-ка со мной по улице. Перетрем кое-что, как говорят у них.
Не дожидаясь, пока участковый запрет и снова опечатает квартиру, Крячко сбежал по ступеням на улицу и предложил оперативнику пройтись вдоль тенистой детской площадки.
– Как тебя зовут, старлей?
– Геннадий.
– Как же ты, Геша, упустил Кешу? Шучу, извини. Настроение хорошее. Скажи мне, Геннадий, а ведь Лопатник никогда камушками не занимался, не так ли? Ты ведь смотрел его дело. Он вор широкого профиля. И у него всегда были помощники, молодняк. Они брали квартиры, коттеджи, не гнушались магазинами. Кажется, пара разбоев недоказанных на нем. Но вот чтобы исключительно камнями!..
– Разбои доказанные, но он проходил соучастником, а не организатором. Парень был беспринципный, масть воровскую не соблюдал. Пацаны
– Такая вот личность, да? Я у тебя это дельце на время заберу, Гена. Почитаю. Не обижайся, дело не в доверии, просто свежий взгляд всегда хорош.
– Тут случай был один с месяц назад, товарищ полковник.
– С Лопатником?
– С ним, с Кешей. Звонили мне из линейного отдела полиции с Павелецкого вокзала. Их опера засекли Лопатника у себя на территории. У них возникло ощущение, что он приглядывается, что-то вынюхивает. Его взяли, проверили, убедились в квалификации и сразу отправили сообщение по месту жительства. Мне то есть.
– Они что же, сразу бросились его хватать?
– Нет, там все не так было. Его задержали патрульные, а уж потом, когда с оперативниками объяснялись, рассказали, что он им подозрительным показался. Но к тому времени они уже личность установили, и играть с Кешей было поздно. Потрясли для порядка. Потом пригрозили и вытурили.
– Так что? Лопатник когда-то промышлял на вокзалах?
– В том-то и дело, что нет. По крайней мере, я такого в его биографии не нашел. Специфика там немного иная. Не понял я, чего он на Павелецком ошивался. Хотя работу с ним, как водится, провел. Только при его квалификации моя работа – так, мелкий треп. Его на мякине не проведешь. Без доказухи-то.
Оперативник из линейного отдела полиции Павелецкого вокзала ничего нового Крячко не рассказал. Да, гражданина Лопатникова Иннокентия Владимировича действительно задержал наряд на платформе поездов дальнего следования. Документов при нем не оказалось, и, естественно, пришлось устанавливать личность.
Задержанный не особенно и упирался. Назвался, признался в нескольких судимостях, а свое присутствие на вокзале объяснил страстью к путешествиям, одолевавшей его еще с юношеских времен. Вот, мол, и приезжает он иногда на вокзалы, смотрит на пассажиров, мечтает, как мог бы и сам податься куда-то в иные земли.
– Чушь, конечно, – признался опер. – Но предъявить я ему ничего не мог. Мы предупредили все наряды на вокзале, чтобы были внимательны, что возможны кражи, но и все. А Лопатника пришлось отпустить после душещипательной беседы.
– И в чем она заключалась? – осведомился Крячко.
– Если честно, то просто в угрозах. Пришлось сказать, что если он здесь еще раз появится, то я на него все висяки спишу. Пусть валит куда угодно, только не на мой вокзал.
– И как Лопатник? Испугался?
– До жути! – заявил оперативник и невесело усмехнулся. – Зубы скалил, но вежливо. Мне, говорит, не раз уже пытались навешать кучу чужих грехов. Только я чист, как агнец.
– Наряды ничего и никого подозрительного в тот вечер не видели?