Дипломатическое развязывание русско-японской войны 1904-1905 годов

Романов Борис

5 февраля явился к Лэнсдоуну Гаяси и "строго конфиденциально" предупредил, что "завтра японское правительство произведет мобилизацию"; хотя "русский ответ еще не дошел до него (not yet reashed them, т.е. в Токио знали, что ответ уже пошел), правительство предвидит, что он будет неудовлетворителен". Лэнсдоун тотчас же обратился в Вашингтон: война, "очевидно, неизбежна", Делькассэ хочет "согласованного выступления Франции, США и Англии", "мы можем навлечь на себя вечную вражду Японии, если станем на ее пути и лишим ее счастливого случая, который она, очевидно, решила использовать. Если она упустит свой шанс теперь, она может пострадать за это в будущем". Впрочем, он надеялся на полное совпадение "точки зрения" Вашингтона и Лондона.

На следующий день, 6 февраля, Лэнсдоун дал Гаяси уже письменное формальное обязательство "приложить все усилия, чтобы предупредить вступление в войну других держав" и не допустить "в данный момент" какого-либо посредничества третьих держав. Итальянскому министру иностранных дел Титтони справедливо казалось, что "от воли английского правительства зависит изменить непримиримость Японии и отвратить войну", что "слабость Форин Оффис, не сумевшего занять ясную позицию, много будет здесь значить". Со своей стороны французский посол в Риме Баррер отмечал, что "высказывания его английского коллеги по этому предмету изобличают недостаток чувства ответственности" +87. А на деле, как видно, и здесь был свой стиль в работе.

В ту самую "приотворенную" Лэнсдоуном 3 февраля дверь, в которую постучался и просунул голову Камбон, попытался пройти по его следам 7 февраля Бенкендорф. Лэнсдоун понял: "Россия, очевидно, будет рада выпутаться в последний момент", - и предложил "договор между Россией и Китаем, который другие державы могли бы по приглашению России и Китая официально принять к сведению". "А вы посоветуете Японии принять такое предложение?" - спросил Бенкендорф. Лэнсдоун "притворил дверь": он должен "посоветоваться с коллегами" и "боится, что может быть уже поздно, если бы Россия и хотела".

Прежде чем обратиться к "коллегам", Лэнсдоун в тот же вечер обратился к Гаяси. Тот был как скала: "Японское правительство не может потерпеть дальнейшей отсрочки", да и "китайцы так не заслуживают доверия, что он (Гаяси) испытывает отвращение к мысли о каком-либо договоре, основанном на соглашении с ними". Гаяси прибавил, что "даже если после открытия военных действий Россия придет с предложением договора, он очень сомневается, чтобы можно было сдержать воинственный дух его соотечественников". Что завтра, 8 февраля, британский кабинет будет обсуждать русское предложение о русско-китайском договоре, Гаяси был осведомлен Лэнсдоуном тут же, вечером 7 февраля. Это могло бы только ускорить начало военных действий. Но и без того эскадра Того уже двигалась в направлении к Порт-Артуру, когда британский кабинет вынес решение о невозможности какого-либо вмешательства, о чем категорически и сообщил Лэнсдоун в ледяном тоне Бенкендорфу 8 февраля +88.

Лэнсдоун, конечно, обыграл своего французского коллегу. Узнав по горячим следам, поздно вечером 7 февраля от Бенкендорфа, что ни о какой "декларации", "к его удивлению", Лэнсдоун больше и речи не поднимал, а заговорил о таком русско-китайском "договоре", от которого на Камбона пахнуло громоздким "конгрессом держав", Камбон "совсем рано утром" 8 февраля "появился" на квартире Лэнсдоуна, "заставил его разбудить" и потребовал объяснений. При этом Камбон "вышел совершенно из роли", и, в результате, "произошла бурная сцена". Объяснение Лэнсдоуна свелось к тому, "что в его словах (о декларации) несомненно заключалась некоторая неясность (confusion)", но "что в его мыслях... простые заверения России никогда не представлялись удовлетворительными". Идея "торжественной декларации", за которую только что ухватился было Камбон, оказалась мыльным пузырем.

Это, разумеется, не помешало обоим, не расходясь, договориться приложить в дальнейшем все усилия, чтобы "локализовать" русско-японский конфликт (т.е. продолжать работу по выработке текста англо-французской entente) +89.

О том, чтобы дипломатически связать войну, не приходилось и думать: она была уже фактом.

ПРИМЕЧАНИЯ.

+1 Все даты даются по новому стилю.

+2 British documents in the origine of the War II. N237, 238, 239, 240.

+3 Там же. N 246.

+4 Японская белая книга (Маньчжурия и Корея. СПб., 1905). С. 170, 172, 177; моя "Россия в Маньчжурии". С. 426 - 427. Л., 1928.

+5 Т.е. Витте, Ламсдорфа и Куропаткина.

+6 Россия в Маньчжурии. С. 440 - 441.

+7 Русско-японская война. Изд. Центрархива. С. 157.

+8 Красный архив. II. С. 48, 49, 54, 58, 83, 98; Documentes diplomatiques francais III. N 442.

+9 Documentes diplomatiques. III. N 402.

+10 Красный архив. II. С. 98.

+11 Красный архив. XLI - XLII. Дневник Плансона, С. 157 и сл.

+12 Россия в Маньчжурии. С. 454 - 458.

+13 British documets. II. P. 213. N 244 - телеграмма английского посла в Петербурге Лэнсдоуну от 27 августа 1903 г.: "Видел вчера гр. Ламсдорфа. Его совещания с Императором, по-видимому, вполне удовлетворили его в том отношении, что действительно" намерение Императора состоит не в том, чтобы урезать ответственность министра ин. дел за политику на Дальнем Востоке, а в том, чтобы упростить дело созданием одного агента для ведения ее там, устранив вмешательство других ведомств. Слова Императора, по Ламсдорфу, имели такой смысл: "Высшая власть остается за мной, а в отношении к внешней политике вы и я неразделимы".

+14 Красный архив. II. С. 75, 76, 79, 85; Японская белая книга. N 27, 28, 29.

+15 Россия в Маньчжурии. С. 430,442, 448; Алексеев предъявил Китаю пять требований, из них три повторяли то, что решено было еще 14 августа "триумвиратом" (см. выше), причем опущено было требование об "исключении Северного Китая из ведения иностранцев" // Красный архив. II. С. 83: Плеве говорил Куропаткину (20 ноября 1903 г.), что и ему "неизвестно, куда же мы идем"; Documentes diplomatiques. III. N 206: в январе 1904 г. Франция по просьбе Ламсдорфа побуждала Китай возобновить переговоры, но получила ответ, что это возможно только после эвакуации Маньчжурии.

+16 Documentes diplomatiques III. N339 - депеша Армана из Токио от 8/VII 1903 г.

+17 Россия в Маньчжурии. С. 441 - 442.

+18 Documentes diplomatiques III. N 339 - депеша Армана из Токио от 8/VII 1903 г., British documents. II. N 248 - письмо Макдональда из Токио от 1/Х 1903 г.

+19 Documents diplomatiques. III. N 369 - депеша Бомпара от 24/VII 1903 г.

+20 Россия в Маньчжурии. С. 480 - 481. Прим.
– донесение русского финансового агента в Японии Распопова от 21/III 1903 г.

+21 British documents. II. N120 - Лэнсдоун Макдональду о свидании с Ито в Лондоне 7/1 1902 г.; N284 - то же о беседе с Гаяси 29/1 1904 г.

+22 Еще в мае 1903 г. Комура говорил о том Макдональду (British documents. II. N 248); ср. Documents diplomatiques. IV. N 29 - депеша Армана из Токио от 21/Х 1903 г.

+23 Documents diplomatiques. IV. N 293 - депеша Камбона из Лондона от 19/11 1904 г.

+24 Dennet. Roosevelt and the Russo-Japanese War. P. 35. N.-Y., 1925; British documents. II. N 281. Приложение.

+25 Дневник Куропаткина // Красный архив. II. С. 83; Documents diplomatiques. III. N 393 - депеша Камбона от 6/VIII 1903 г. Die grosse Politik. 19/1. N 5953.

+26 Японская белая книга. N 6, 11 (Маньчжурия и Корея. С. 177, 180. Изд. Особ. ком. Дальнего Востока. СПб., 1904).

+27 Россия в Маньчжурии. С. 450 и сл. Дело совсем развалилось к концу октября.

+28 Documents diplomatiques. IV. N25 - донесение французского военного атташе Мулена от 20/Х 1903 г.; там же, N33 - депеша Бутирона из Петербурга от 23/Х 1903 г.; ему говорили то же в обоих министерствах ("приняли все меры и думаем, что готовы ко всякой случайности, и ждем"). В Порт-Артуре в данный момент на 90 судовых единиц было шесть броненосцев 1 -го ранга, к которым через шесть недель должно было прибавиться еще два; у японцев их было уже восемь и "более сильных", да у англичан их было четыре. В те же дни у французского посланника в Токио Армана (там же, N47 - депеша от 29/Х 1903 г.) были сведения, что при не готовом еще Порт-Артуре русские сухопутные силы не превышают 110 тыс. чел. на 200 тыс. японских войск, готовых к отправке; флот же, по тоннажу почти равный японскому, уступал ему в средствах снабжения и снаряжения.