Дипломатия греха
Шрифт:
— Лист из Корана?
— Он объединяет убийства и наталкивает на определенные выводы. Также это хорошая пища для журналистов. Пока информация «заминается», но когда-нибудь прорвется, и вот тогда поднимется большой шум. Представляешь, каково будет парням уходить на войну, зная, что их семьи в опасности? Есть и еще кое-что. Все убийства приходятся на самые благоприятные для жертв моменты — отдых, развлечение, признание или награждение. Это придает им наиболее «яркую» окраску… Вот все, что я понял из замысла преступника. И, пожалуй, еще интенсивность убийств. Они следуют одно за другим. Убийца явно не маньяк, так как отдает себе отчет в том, что серийного убийцу вычисляют за счет увеличения количества свидетелей, составления психологического портрета, почерка, ну и всего того, что можно собрать в единое целое из каждого конкретного случая. Потому он и торопится нанести основной удар сейчас, пока про него практически ничего не известно. В дальнейшем он будет действовать куда как реже, осторожней и выверенней. А я предлагаю нанести удар именно сейчас. Найти офицера, про которого в прессе было больше всего репортажей, связанных с боевыми действиями, и…
— Как-то мне все это не по душе, — признался я. — Даже учитывая, что все это ради благих целей… Попахивает иезуитской заповедью: «цель оправдывает средства». Я не думаю, что кто-то из них откажется, но… Представляешь, какому риску он будет подвергаться?
— Он — никакому. Ты даже не дослушал меня. Ребята свое отвоевали, и незачем лишний раз подставлять их под прицел. Это другая игра, на другой территории в нашем криминальном мире, по нашим правилам, значит, и вести ее нам. Мы подменим настоящего офицера сотрудником угро.
— Когда ты попытаешься толкнуть эту идею в главке, тебя попросят провериться у психиатра.
— А зачем им знать правду? — удивился Разумовский. — Мы сообщим только о том, что нам стало известно о готовящемся покушении и попросим поставить охрану на несколько часов. У меня все продумано, и факты будут столь убедительны, что они просто не смогут отказаться. Таким образом, мы удовлетворим запросы всех сторон.
— Подожди, я что-то запутался. Значит, этим мы скажем так… А этим — так… Ага… Так… А кто тогда будет в роли «жертвенного ягненка»?
Разумовский задумчиво поскреб ногтем клеенку на столе и пожал плечами:
— Видишь ли, я хочу искусственно создать наиболее благоприятную для убийцы обстановку. Ту, которая будет соответствовать его запросам. Раз он выбирает определенные моменты для своих операций, то моя идея перенести действие в церковь, во время венчания, ему подойдет как нельзя более. Священнослужителя, естественно, никто не заподозрит, поэтому будет очень удобно наблюдать за разворачивающимися событиями и контролировать их. Кандидатура работника спецслужбы тоже отпадает, потому, как мы не будем посвящать их во все сложности… Вот…
Я внимательно слушал, согласно кивая. Иерей поднял на меня глаза и рассеянно сообщил:
— Значит, остаешься только ты.
— Да… В каком смысле?!
— Коля, это ведь относительно безопасно, — заторопился иерей. — Все будет оцеплено сотрудниками, на крышах — снайперы, да и я, как ты сам понимаешь, приложу все усилия…
— Ах ты!..
— Только не ори… Стены тонкие, соседи прибегут. Поставь графин на место.
— Да я!..
— Если откажешься, я придумаю что-нибудь еще. Просто этот вариант мне кажется оптимальным. Мы же не дело будем раскрывать. Просто попытаемся разок… Работы-то совсем чуть-чуть… Все очень коротко и быстро. Да-да, нет нет. И чего ты взвился?
— Я разных нахалов видел, — с трудом перевел я дух, но таких… Ты это что-то!.. Спецназовцев грешно под ствол подставлять, а лучшего друга не жалко! Это ж надо до такого додуматься! Ты, наверное, всю жизнь эту идею вынашивал и только теперь смог реализовать! Уф!.. Даже жарко стало… Нет, это ж надо, а?!
— Да что здесь такого?! Идея… По-моему, неплохая идея. Ты же говоришь — есть шанс. Я бы сам, но тогда пропадает прекрасное «прикрытие», а второго священника, имеющего навыки и спецназовца и оперативника, я не знаю. Следователя знаю, комитетчика знаю, но только один — теоретик, а второй настолько в религию углубился, что моя идея ему… м-м… вряд ли понравится. Но ты посмотри, как хорошо все можно устроить: добавить в прессе про нашего кандидата еще несколько статей, затем пустить статью про то, что он, женится, венчается и в тот, же день уезжает. Для убийцы, при его стиле, это идеальная возможность. Шум, ажиотаж, громкая известность. Он не может не купиться… Ну, хорошая ведь идея, Коля! Не получится, значит, не будем этим дальше заниматься. А вдруг получится?! Мне как эта идея в голову пришла…
— Ну, батюшка, ну паршивец!
— Право слово, что ты так взъелся? Не хочешь участвовать, так тебя никто и не заставляет. Я только предложил… Но у меня, же все рассчитано! Смотри сам. Вот карта Преображенской площади. Я ее нарисовал, когда все обдумывал. Лучшего места нам не найти. Я даже высчитал все возможные точки вокруг церкви, где может выбрать себе позицию снайпер, и даже прикинул, откуда эти позиции лучше всего контролировать. Я даже подсчитал необходимое количество людей, задействованных в операции и оптимальное время ее проведения… Всего-то несколько часов. Что ты так все близко к сердцу принимаешь? Может, еще ничего и не получится. Просто попробуем — и все. Это только добровольно. Тебя насильно никто не тянет. Добровольная миссия.
— Опасная, а не добровольная, — поправил я, — ключевое слово здесь «опасная». На миссию доброй воли это не тянет. А почему ты решил, что спецслужбы это заинтересует, и они не откажутся?
— Так уже все в порядке, — заявил Разумовский. — С их представителем я уже говорил.
— И они тебе поверили?! — ужаснулся я.
— А это как поведать, — наставительно заметил иерей. Я рассказал так, что поверили. Остались мелочи — объявления и очерки в прессу, уговорить тебя, договориться с Рощиным…
— А это кто еще?
— Рощин Станислав Дмитриевич. Майор отряда особого назначения. Его имя неоднократно фигурировало в прессе и по телевидению. Освобождения заложников, блистательные операции и все такое… Когда я думал над этим делом и собирал всю доступную информацию, то узнал, что он собирается жениться. Это-то и натолкнуло меня на мысль о венчании. Его фото нигде не публиковалось, потому мы договоримся с ним об эксплуатации его имени, объясним ему все, и, думаю, что он не откажется. Надеюсь, что не откажется.
— Вы сумасшедшие? — удивленно переводя взгляд с Разумовского на меня, спросил широкоплечий майор. — Да, — грустно подтвердил я, — мы — сумасшедшие. Мы ловим убийцу «на живца». На меня. Когда он всадит в меня пару пуль, батюшка его вычислит и поймает.
Мы сидели в гостиной квартиры Рощина и пытались объяснить недоверчиво косящемуся на нас майору невразумительную идею Разумовского как можно более вразумительно. Майор производил впечатление умного, мужественного и честного человека, но он никак не мог поверить, что двое взрослых и не расположенных шутить мужчин могут всерьез говорить с ним о таких вещах.