Дипломатия Второй мировой войны глазами американского посла в СССР Джорджа Кеннана
Шрифт:
Это не последний за время войны пример несправедливого отношения правительства и значительной части нашего общества к людям на государственной дипломатической службе. То же самое проявилось и в отношении призыва на военную службу{21}. Руководители Госдепартамента довели до сведения подчиненных, что они благодаря их квалификации принесут больше пользы на дипломатической службе, а потому должны ходатайствовать об отсрочке от призыва.
Сам Госдепартамент не стал брать на себя эту миссию (очевидно опасаясь критики со стороны конгресса), поэтому этим пришлось заниматься самим нашим служащим. Большинство из них так и поступили и получили отсрочку от призыва на военную службу. Их работа во многих случаях была не менее важна для войны, чем служба людей в форме. Больше того, на долю дипломатов в военное время выпадало не меньше опасностей и лишений, чем на долю военнослужащих. И все же это не спасало наших служащих от напоминаний, связанных нередко с упреками, об их гражданском статусе. В союзных странах они были лишены даже тех скромных привилегий, которые могли иметь рядовые военнослужащие.
Глаза 6.
Португалия и Азорские острова
Наш корабль прибыл в Нью-Йорк в начале июня 1942 года. К счастью, я получил большой отпуск, который мы с женой использовали, чтобы найти наш первый настоящий дом - большое, но заброшенное ранчо в Пенсильвании, где мы и поселились.
В августе я получил временную работу в Госдепартаменте - в группе личных дел. Мне поручили рассортировать кучу старых папок с документами, которыми никто не занимался. Я был неприятно удивлен, когда нашел среди них два своих доклада, написанных еще до отпуска. Один из них посвящался проекту дипломатической академии, а другой - необходимости значительного расширения штатов внешнего ведомства в связи с военными обстоятельствами и потребностями послевоенного периода. Никаких пометок на обеих бумагах не было, а значит, я один во всем Госдепартаменте должен был их прочесть и решить, что с ними делать. Я положил оба доклада в соответствующие папки, но не мог удержаться от того, чтобы сделать пометки "по-моему, это хорошая идея".
В пятницу перед Днем труда{22} поступил приказ о назначении меня советником посольства в Португалии, что означало возвращение к моей нормальной работе. Кроме того, я получил конфиденциальное, негласное поручение разобраться с той путаницей, которую создали наши сотрудники разведывательных служб во взаимоотношениях с англичанами и друг с другом, когда вмешались в сложную систему шпионажа и контршпионажа, уже сложившуюся к тому времени в Лиссабоне военной поры.
На этой новой работе я провел около полутора лет, и одна из моих основных задач состояла в том, чтобы добиться от португальского правительства разрешения на использование американцами Азорских островов как базы при перелетах наших самолетов из Америки в Европу во время подготовки к вторжению в Норвегию. Американским послом в Лиссабоне в то время был Берт фиш, маленький, толстенький, лысый человек, редко покидавший свою резиденцию в португальской столице. Большую часть времени он проводил у себя в спальне, сидя в кресле и слушая по радио передачи Би-би-си и других англоязычных каналов. Каждое утро я приходил к нему с докладом и выслушивал его распоряжения. Я вскоре заметил, что, несмотря на внешнюю пассивность и замкнутый образ жизни, этот человек внимательно изучал и хорошо знал события и основных действующих лиц политических драм, которые разыгрывались в Лиссабоне. Все шло вроде неплохо, только меня беспокоил недостаток политических контактов с португальским правительством с нашей стороны. Я знал, что за время со вступления Америки в войну не было никаких обсуждений политических проблем между нашим послом и. португальским премьер-министром. Такое положение представлялось мне не просто неправильным, но и небезопасным. В условиях начавшейся войны требовалось заново определить характер американо-португальских отношений. Португалия официально была нейтральной, но в переменчивой военной обстановке от нее могли потребоваться какие-то новые решения, а на этот случай всегда должна существовать обстановка известной откровенности и доверительности между нашими странами. В начале 1943 года я отправил в Вашингтон длинное послание, напоминавшее историю англо-португальского союза, где содержались аргументы в пользу выгод подобной же политики и для США. Таким образом я надеялся привлечь внимание Вашингтона к проблеме американо-португальских отношений в целом, но реакции не последовало. Я также пытался уговорить мистера Фиша встретиться с Салазаром, по собственной инициативе, без получения инструкций, чтобы прощупать возможности совпадения интересов наших стран. Но мистер Фиш побаивался Салазара, которого считал слишком хитрым, и уклонялся от подобной встречи.
В июне 1943 года я ненадолго уехал в Вашингтон, чтобы забрать в Португалию младшую дочку, учившуюся тогда в столичной школе. В мое отсутствие мистер Фиш внезапно заболел и скончался. В итоге я, по возвращении в Лиссабон, автоматически стал временным поверенным в делах США в Португалии, впервые взяв на себя полную ответственность за большую дипломатическую миссию, притом в военное время. От своего друга У. Баттерворта, генерального директора Американской торговой корпорации, который вел свои дела в Португалии, я узнал о сверхсекретных англо-португальских переговорах о возможности использования Азорских островов для создания английских военных аэродромов. Переговоры только что начали английские дипломаты, тайно прибывшие в столицу Португалии. Таким образом, был создан наиболее прямой и короткий путь для английской (да и американской) военной авиации в период подготовки вторжения в Европу.
Эти переговоры стали возможными благодаря уже существовавшему англо-португальскому союзу. Нечто подобное происходило во второй раз в этом столетии. Еще во время Первой мировой войны португальцы дали понять, что предпочитают оставаться нейтральными, но могут вступить в войну, если их об этом попросят англичане, просто ради союзнического долга. Безопасность Португалии уже не одно столетие зависела от заинтересованности англичан в независимости этой страны, и португальцы относились к таким просьбам серьезно. Однако, прежде чем предоставить англичанам какие-то военные возможности, португальцы должны были провести с ними основательные переговоры по этому вопросу, чтобы предусмотреть и возможные отрицательные последствия.
Летом англичане в Лиссабоне любезно держали Баттерворта и меня в курсе своих негласных переговоров с португальцами. 17 августа они успешно завершились, и стороны пришли к соглашению, что с 8 октября англичане получат доступ на некоторые из Азорских островов для создания там военно-воздушных баз. Деликатность этого предприятия как необходимость в особой секретности была очевидной. Если бы немцы как-то узнали об этих переговорах, они в лучшем случае осыпали бы угрозами Португалию, которая официально оставалась нейтральной, а в худшем могли бы начать в какой-либо форме агрессию против нее, например нападать на португальские корабли в открытом море. Кроме того, отсутствие подходящих гаваней в регионе означало, что первые английские военные корабли должны будут разгружаться вне портов, превратившись тем самым в удобные мишени для немецких подлодок. Вот почему о соглашении публично объявили только через четыре дня после начала высадки англичан.
Мы с Баттервортом послали в Вашингтон ряд совершенно секретных донесений об этих событиях, адресовав их лично секретарю Госдепартамента. Мы ожидали какой-то реакции, хотя бы сообщения о том, что правительство США знает о прошедших переговорах.
Возможные изменения в американо-португальских отношениях в связи с войной прямо касались нас обоих. Но мы не получили никакого ответа, и мне оставалось лишь надеяться, что англичане все-таки вели свои переговоры и заключили соглашение после консультаций с американской стороной.
За три дня до 8 октября, когда должна была начаться высадка англичан на Азорах, я получил из Госдепартамента секретную телеграмму, где мне предписывалось заверить португальского премьера, что США намерены уважать суверенитет Португалии во всех ее владениях, но только если он этого потребует. Я положил телеграмму в сейф и стал ждать. Уже утром 8 октября пришла новая телеграмма, предписывающая дать такие заверения португальской стороне даже без ее требования. Я отправился в португальский МИД, чтобы попросить о встрече с доктором Салазаром. Глава американского отдела принял меня настороженно. Он сказал, что доктора Салазара сейчас нет в столице и вернется он через несколько дней. (Салазар в это время находился на португальско-испанской границе, где встречался с генералом Франко, чтобы информировать его о последних событиях.) Начальник отдела спросил, не могу ли я сообщить, зачем мне необходимо встретиться с премьер-министром. Сообщить я не мог, а лишь намекнул. Несколько месяцев назад мистер Фиш и я, по случаю ввода американских войск в Северную Африку, заверяли президента Португалии генерала де Фрагосо Кармона, что эта акция никак не затронет интересов и безопасности страны и ее владений. Я объяснил португальцу, что нынешний повод для встречи с премьером имеет нечто общее с тем случаем, и эти объяснения удовлетворили его. Он сразу отправил телеграфное сообщение об этом, и через несколько часов я узнал, что Салазар вскоре вернется и встретится со мной 10 октября в 10 часов утра.
10 октября в 9.30 утра, готовясь к намеченной встрече, я получил в посольстве сверхсрочную депешу, которую только что расшифровали. Там без всяких объяснений говорилось, что ни при каких обстоятельствах не следует давать премьеру вышеуказанных заверений, до получения новых указаний. Я не знал, что и делать. Мне удалось добиться встречи с политическим руководителем Португалии, который специально прибыл в столицу, прервав важные дела. Оставалось всего несколько минут до нашего свидания, и что-то изменить было уже невозможно. В полном отчаянии я отправился в скромный дворец, служивший Салазару резиденцией. Мне оставалось только признаться премьеру в получении мной инструкций, смысл которых, к сожалению, несовместим с предполагавшимся первоначально предметом нашей встречи. Однако, чтобы спасти положение, мне пришлось также сказать, что до сих пор, насколько мне известно, никто из американских дипломатов не обсуждал с Салазаром наших двусторонних отношений в военное время. Поэтому я, пользуясь случаем, хотел бы попытаться это сделать. Салазар был явно весьма удивлен таким заявлением, однако согласился меня выслушать. Я решился изложить ему свои соображения о наших общих интересах в атлантическом регионе, и вскоре началось незапланированное, но небесполезное обсуждение этой проблемы. К концу моего визита мой собеседник, как я заметил, воспринял наш разговор не без некоторого удовлетворения, хотя по-прежнему был озадачен моим визитом.
Вернувшись в посольство, я отправил в Вашингтон донесение о том, что я должен был сделать и почему.
В понедельник, 11 октября, ничего особенного не произошло. На следующий день высадка на Азорских островах первых английских подразделений завершилась, и это событие стало достоянием гласности. Португальцы оправдывались перед немцами наличием англо-португальского союза. Однако немцы, естественно, ответили резкой нотой, и в течение недели португальские власти в тревоге ожидали военных акций со стороны Германии на суше или на море.