Дипломаты, шпионы и другие уважаемые люди
Шрифт:
Мускури извинилась перед публикой через газету и через несколько месяцев приехала в Квебек со специальной программой.
Но и в соседней с Квебеком англоязычной провинции Онтарио не отставали. В Торонто издали три сборника песен Эдит Пиаф. В них были собраны практически все песни французской певицы. За одним исключением. Ни в одном сборнике не было популярной песни «Мой друг Люсьен». Дело в том, что одного из лидеров сепаратистского движение Квебека Бушара звали… Люсьен.
Наша
Дом был связан подземным переходом с ближайшим вестибюлем метро, по которому можно было без пальто зимой (и это в Канаде!) пойти в поликлинику, в продовольственный магазин, в аптеку, в ресторан и другие торговые заведения, располагавшиеся в вестибюле метро. Без пальто можно было зимой поехать в театры и крупные универмаги в центре города.
У квартиры была еще одна достопримечательность: всемирный фестиваль фейерверка проходил на острове напротив нашего дома, и всю неделю по вечерам мы не отходили от окна.
Река Святого Лаврентия связывала Великие озера с океаном, и по ней ходили огромные корабли. Было очень интересно рассматривать океанские сухогрузы в десятке метров от дома.
Иногда можно было наблюдать странную картину: одна половина реки текла на восток, другая — на запад. Особенно это было заметно после дождя, когда на одной половине листья плыли на запад, а на другой — на восток. Разгадка заключалась в том, что в нескольких километрах от нас находился шлюз, и, когда в него забирали воду, вода шла в его сторону. В это время вода на другой половине реки двигалась, как обычно.
Перед Новым годом я купил семечки и решил их поджарить. Насыпал на сковородку, включил конфорку и… забыл. Вспомнил, только когда из кухни повалил дым. Я моментально снял сковородку с плиты и открыл окно. И вдруг стук в дверь: пожарная команда. Сработал счетчик задымления.
Они вошли, проверили, все ли в порядке, объяснили, что перед Новым годом у них много вызовов: из-за неисправных лампочек загораются елки.
Через день пришел консьерж, милейший Жан Вайанкур, и сказал, что правлению надо объяснить причину дыма.
Я показал семечки и сказал, что их жарил.
— Зачем? — удивился консьерж.
— Чтобы есть, — объяснил я.
— Правление вряд ли в это поверит, — покачал он головой.
— Чтобы положить в суп… чтобы выжать масло, — предлагал я.
Вайанкур отрицательно кивал головой:
— Неправдоподобно. Не поверят.
— Не для гадания же!
Консьерж засиял:
— Вот это правдоподобно. Для гадания.
Так и записали.
В Монреале мы с женой часто посещали концерты. Артисты в основном были французские. И привычки тоже французские. Однажды, когда во время антракта в женский туалет образовалась большая очередь, в мужской туалет со словами «не волнуйтесь, мальчики, мы на вас не смотрим» вваливалась группа молодых девиц и по-хозяйски там обосновалась. Находившиеся в туалете англофоны, которым были чужды французские нравы, с гневом покинули общественное заведение.
— А вы знаете, кто хозяин мотеля и ресторана? — спросила нас официантка.
Мы знали. Известный французский повар Ален Леблан, квебекец по происхождению, после тридцати лет работы в лучших французских ресторанах вернулся в Монреаль и купил этот мотель.
Официантка оказалась разговорчивой. Сначала она нам поведала о своих более чем дружеских отношениях с хозяином, потом рассказала, что только вчера вернулась из отпуска, который проводила во Флориде.
— Я загорела, очень хорошо выгляжу, и он не дождется, когда закончится обед.
Она была молода, красива, и понять немолодого метра было нетрудно.
— Соус пересолен, и в нем нет обещанных каперсов, — сказал я.
Официантка посмотрела и согласилась:
— Я скажу повару.
Она ушла и вернулась через пару минут:
— Повар уже ушел. Никого на кухне нет.
Помолчала, а потом весело подмигнула:
— Пусть сам Ален и приготовит.
Через десять минут появился великий повар и принес лично им приготовленные блюда. От него сильно пахло спиртным. Спиртным пахло и от официантки.
Неуклюже и торопясь поставив блюда на стол, он удалился. Удалилась и официантка. Мы слышали, как за ними закрылась на замок дверь.
Соус оказался недосоленным, а каперсов по-прежнему не было.
Когда умерла Жаклин Кеннеди, по монреальскому телевидению был показан ролик, где двенадцатилетняя Жаклин позирует с огромной свастикой на груди.
Когда я был в пригороде Монреаля Сант-Агате, мне показали дом Бувье, деда Жаклин. Убедившись, что на туристском пароходе присутствуют только франкоговорящие, гид рассказала, что в годы сухого закона в США Бувье был бутлегером; вместе со своим соседом и другом, отцом будущего нацистского министра Риббентропа, они поставляли в США спиртное: Бувье — коньяк, Риббентроп — шампанское. После войны Бувье вместе с несколькими квебекскими предпринимателями организовал нелегальный вывоз нацистов из Германии в Аргентину через Квебек.
Во время войны провинция Квебек была единственной канадской провинцией, которая не объявила войну Германии. В годы моего пребывания в Квебеке там можно было встретить случаи гипертрофированного проявления антисемитизма.
Во время повторного показа ролика фотография Жаклин со свастикой была вырезана.
Однажды мы с Ларисой увидели в справочнике «Лучшие гостиницы мира» рекламу гостиницы на востоке Квебека. Живописный вид на реку и горы. Историческое здание. В гостинице останавливались известные люди.