Директива Джэнсона
Шрифт:
– Долго?
– Нет, совсем немного, – заверил его Джэнсон.
– Сделаю все, что в моих силах, черт побери, – решительно стиснул зубы миллиардер.
Ему уже перевалило за шестьдесят, он пробыл какое-то время в подземной тюрьме, но у него была несгибаемая воля. Джэнсон успокоился, увидев его железную решимость. Но относительно Донны Хеддерман такой уверенности не возникало. На его взгляд, американка принадлежала к женщинам, готовым в любую минуту разразиться истерикой. И она была слишком грузной, чтобы тащить ее на плече.
Джэнсон взял ее за
– Послушайте, – сказал он, – никто не просит вас делать невозможное. Понятно?
Она всхлипнула, отводя взгляд. Коммандос с лицом, вымазанным черной краской, – не самое приятное зрелище.
– Я хочу, чтобы вы полностью собрались, хорошо? – Джэнсон указал на каменистый склон, в пятидесяти футах от стены обрывавшийся отвесной скалой. Скалу ограждал невысокий заборчик, выкрашенный облупившейся белой краской, – не столько преграда, сколько простое обозначение. – Мы побежим вон туда.
Оберегая ее чувства, он не стал вдаваться в подробности относительно того, что предстояло сделать дальше. Не сказал, что им придется спуститься со скалы, скользнуть восемьдесят метров вниз по веревкам в катер, качающийся на пенистых волнах.
Катсарис и Новак быстро побежали по каменистому склону; Джэнсон последовал за ними, таща стонущую американку.
В сером ночном полумраке скала казалась краем света. Белая каменная глыба, а за ней пустота, полная и абсолютная.
И эта пустота как раз была их целью – более того, единственной надеждой на спасение.
Если они успеют до нее добраться.
– Ищи якорь! – окликнул Катсариса Джэнсон.
Скала была сложена в основном из гнейса, прочной горной породы, под действием ветра и воды сморщившейся острыми складками. У самого нависающего козырька имелось два удобных каменных выступа. Воспользоваться одним из них будет безопаснее и быстрее, чем вбивать костыли в расселины скалы. Сложив веревку вдвое, Катсарис ловко и умело накинул петлю на каменный выступ, а затем завязал на концах скользящую петлю, зафиксированную узлом. Если одна из веревок лопнет – например, перетершись о камень или перебитая шальной пулей, – останется вторая. Джэнсон специально выбрал шпагат толщиной 9,4 мм, достаточно эластичный, чтобы обеспечить плавный спуск. В сложенном виде он занимал совсем немного места, но при этом отличался большой прочностью.
Пока Катсарис закреплял веревки на якоре, Джэнсон быстро усадил Новака в нейлоновую альпинистскую упряжь, надежно застегнув ножные обхваты и поясной ремень. Спуск будет неуправляемым: всю работу возьмут на себя не люди, а снаряжение. А снаряжение было не ахти каким: пришлось довольствоваться тем, что можно было легко носить с собой. Движение будет замедлять спусковая восьмерка – простое приспособление, представляющее собой кусок полированной стали размером с человеческую руку с двумя кольцами на концах центрального стержня. Одно кольцо большое, другое маленькое. Никаких движущихся деталей. Собирается легко и быстро.
Пропустив сложенную бухтой веревку в большое кольцо, Катсарис обмотал ее вокруг стержня, а затем карабином пристегнул
Появившийся на караульной вышке в углу стены часовой дал длинную прицельную очередь в сторону скалы.
Их заметили.
– Господи, Джэнсон, поторопись! – крикнул Катсарис.
Но он сможет выиграть немного времени – минуту, может быть, меньше.
Отстегнув от пояса шоковую гранату, Джэнсон швырнул ее в вышку. Описав в воздухе дугу, граната залетела прямо в будку часового.
Одновременно Джэнсон сбросил веревку вниз. Чем быстрее Новак спустится со скалы, тем скорее он окажется в безопасности: альпинистская веревка – его единственный шанс.
К несчастью, часовой-кагамец на вышке отличался ловкостью и мастерством: за считаные мгновения он подобрал гранату и отбросил ее от себя. Она взорвалась высоко в воздухе, осветив словно прожектором четверку на краю обрыва.
– И что дальше? – спросил Новак. – Я не скалолаз.
– Прыгайте, – приказал ему Катсарис. – Живо!
– Да вы с ума сошли! – воскликнул Новак, в ужасе пятясь от черной бездны, открывавшейся внизу.
Быстро подхватив великого гуманиста, Катсарис сбросил его со скалы, следя за тем, чтобы самому не свалиться следом.
Это было жестоко. Но другого выхода не было. Новак был не в том состоянии, чтобы прослушать и усвоить самые элементарные наставления; единственной надеждой для него было регулируемое падение. А нависающий козырек обеспечивал то, что он будет оставаться на безопасном расстоянии от поверхности скалы.
Джэнсон услышал равномерный шелест 9,4-миллиметровой веревки, скользящей через спусковое устройство. Новак благополучно опустится на омываемые прибоем камни. Теперь его надежно закрывала нависающая скала, защищая от стрелков на стенах крепости. Пули пролетали над ним; ни одна из них не могла его задеть. Он ничего не должен был делать. За него работала сила притяжения.
Остальное сделает отряд прикрытия, ожидающий в катере у основания скалы.
Отвесный обрыв защищал крепость от нападения с моря, а рифы и отмели не позволяли боевым кораблям подойти слишком близко. Место для нее было выбрано очень хорошо. И сейчас эти же самые факторы были на руку беглецам.
Петер Новак был почти уже дома.
Но остальным до спасения было еще далеко.
Джэнсон и Катсарис могли без особого труда спуститься со скалы по веревкам. Но как быть с Донной Хеддерман? У них не было запасной упряжи и спускового устройства. Джэнсон и Катсарис молча переглянулись: не обмолвившись ни единым словом, они пришли к согласию относительно плана, толкнуть на который их могло только полное отчаяние.
Катсарис накинул петлю на второй каменный выступ. Выражение его лица красноречиво говорило: «Черт бы побрал эту американку!» Однако не было и речи о том, чтобы бросить ее.