Директива – уничтожить
Шрифт:
– Здравствуйте, Валентин Борисович. Извините, что побеспокоил вас так рано.
– Кто это? – Береговой свесил ноги с кровати и включил прикроватный светильник. По голосу он собеседника не узнал, определив лишь, что тот в возрасте, во всяком случае за пятьдесят. Однако в процессе разговора смутно припомнил, что ранее он раз или два беседовал с ним.
– Об этом чуть позже. Прежде чем мы продолжим разговор, я должен быть уверен, что ваш телефон не прослушивается.
Генерал молчал, собираясь с мыслями. Он знал, что подобные звонки иногда стоят
– Не уверен, – наконец произнес он, проводя ладонью по заспанному лицу.
И здесь он был искренен. Береговой не был убежден на сто процентов даже в том, что ФСБ не прослушиваются телефоны самого Премьера, не говоря уже о телефонах его личной охраны, часть которой составляли выходцы 9-го управления КГБ; кое-кто из них носил обидные прозвища «стукач» или «тихарь». Что касается Премьера, он боялся прослушивания больше всего по одной причине: любил крепкие выражения в разговорах с подчиненными. В такие моменты речь его была особо доходчивой.
Специалисты ФСБ ставили линии на «дистанционные жучки», конечно, не для прослушивания нецензурной брани Председателя. И это несмотря на то, что Береговой был в неплохих отношениях с шефом ФСБ. Положение генерала было немного запутанным, отчасти он и сам принадлежал к могучему ведомству, но все эти службы – федеральные, ГУО (Главное управление охраны), Cовет безопасности и так далее существовали как бы порознь, составляя в то же время (как это было совсем недавно, включая погранвойска) единое целое. Большую путаницу создавало совмещение должностей – кто-то был замом сразу в двух ведомствах.
– У вас есть телефон, по которому мы могли бы поговорить спокойно?
Такой телефон у Берегового был, но он оставался недоступен простому смертному.
– Прежде чем я отвечу, я хотел бы знать, насколько серьезен и полезен будет этот разговор. Полезен не для меня.
– Я понял вас. Разговор этот очень серьезен, он как напрямую, так и косвенно касается безопасности. Безопасности очень многих людей. Об этом говорит время, в которое я вам звоню, и номер вашего телефона, который я узнал не от ваших, конечно же, соседей.
– Да, я понимаю. О личной встрече, как я догадываюсь, речь не идет.
– Это зависит от вас. Я пойду на контакт.
– Еще один вопрос. Я вас знаю?
– Здесь уместно ответить «нет».
– Но слышал или видел?
– Вернее всего первое. А если вы смотрите «Новости» – особенно последнее время, – то могли и видеть меня. Несколько дней назад мой рейтинг был выше, чем у Президента.
– Я знаю людей, которые по рейтингу опередили Президента на прошлой неделе. Это пять-шесть человек. Могу я предположить, что вы звоните от их имени?
– Нет. Вы подходите к делу прямолинейно. Я не имел в виду опубликованные социальные опросы или мнение определенных кругов. Я говорю лично от себя.
– Если мой телефон прослушивается, то вас уже засекли и определили ваш номер.
– Не беспокойтесь, через несколько секунд я покину это место. Так вы согласны на встречу?
– Каким образом вы планируете ее?
– Через двадцать минут будьте готовы. Вы позаботитесь о машине?
– Да.
– Тогда ждите моего звонка.
Послушав секунду-другую короткие гудки, Береговой повесил трубку. Мысленно воспроизведя разговор с незнакомцем, генерал вызвал машину и стал одеваться. Через пятнадцать минут он был полностью готов и держал в руке чашку с кофе.
Звонок прозвучал, когда часы показывали четыре часа двадцать восемь минут.
– Валентин Борисович, машина ждет вас внизу?
– Да.
– Хорошо. Тогда выслушайте указания. После того как я положу трубку, вы должны без промедления выполнить их.
– Согласен. В свою очередь хочу сказать вам, что вы вступили на опасную тропу. Я сам являюсь офицером службы безопасности и прошел неплохую школу в 9-м управлении.
– Я знаю.
– Слушаю вас. – Береговой сделал несколько маленьких глотков кофе.
– Валентин Борисович, когда вы спуститесь к машине, скажите водителю, чтобы он проехал до угла вашего дома со стороны шестого подъезда. С торца здания находятся два телефона-автомата. Рядом с первым – считая слева направо – на уровне глаз вы увидите листок бумаги, внешне похожий на обычное объявление. Сорвите его и прочитайте. Там указано место, где я буду ждать. У вас есть полчаса, чтобы доехать. Надеюсь, ваш водитель умеет определять за собой слежку. Пусть покатается по городу.
– Не беспокойтесь, мы знаем свое дело.
– Отлично. Не теряйте времени, Валентин Борисович. Иначе, если ваш телефон все же на контроле, вы не найдете моих координат.
Береговой и неизвестный абонент одновременно положили трубки. Генерал, на ходу допивая кофе, поставил пустую чашку на тумбочку в прихожей и быстро спустился вниз. Садясь в машину, он дал указание водителю Алексею Климентьеву:
– Алеша, разворачивайся – и к углу дома. Поставь машину правой стороной вплотную к телефонам-автоматам.
Водитель быстро разворачивал «Волгу».
Когда он остановился, Береговой открыл дверь и снял со стены узкую полоску бумаги.
– Давай, Алеша, покатаемся.
Климентьев бросил быстрый взгляд на генерал-майора и, резко газанув, сдал назад. Потом включил первую передачу и выехал на пустынное шоссе.
Вообще Климентьеву необязательно было кататься по городу, определяя за собой «хвост»; например, на Измайловском проспекте (городок Баумана) у него было место, где в хитросплетениях узких улочек и скоплений гаражей он стопроцентно мог оторваться от любого преследования. Дело было не только в лабиринте, а в скорости, на которой Климентьев проходил достаточно сложные извилистые участки. Это было самым удобным местом, где он не раз отрабатывал приемы отхода и периодически проверял, не загромождены ли они чем-нибудь по инициативе жильцов.