Директор безлюдного леса

Новик Михаил

– Процесс этот довольно болезненный. Поэтому буду передавать порциями. Если будет слишком больно, остановишь.

– Приступай. Только давай сначала ограничимся только памятью человека - скомандовал я, понимая, что если немного затяну с началом, будет только хуже и окунулся в пучину боли. Ощущения были сродни тому, как в голову забивают железный гвоздь. Я орал и брыкался. Спустя бесконечность боль стала постепенно отступать. Вскоре я понял, что лежу на полу. В голове остался только лёгкий отголосок былой муки. Отдышавшись и полностью придя в себя, попытался выяснить у Нирса, что это было и будет ли так при следующем сеансе передачи информации. На что получил лаконичный ответ, из которого стало ясно, что и Нирс полностью всего не знает. Но делать

нечего. Как говориться любишь кататься - люби и саночки возить. Надо продолжать. Итог мучений даст возможность спокойно жить среди людей, и я приказал Нирсу продолжать закачивать в мой мозг информацию.

Пытка, с короткими перерывами продолжалась ещё два дня. К концу этого срока я мог только лежать и слабо шевелиться. Но по уверениям Нирса я выдержал всё достойно, ни разу не просил прервать процесс. Если честно этот вариант я банально забыл. Зато теперь в моей голове уместились все считанные из мозга погибшего воина сведения и ещё кое-что из баз самого Нирса "вот гад, опять самодеятельностью занимается". Он, не спрашивая меня, вложил часть тех знаний по комплексу, у которых есть шанс со временем усвоиться мной при должном старании и усердной работе. Я тут же насторожился. Что это за неизвестные мне моменты с усвоением материала? Оказывается, теперь мне предстоит основательно поработать, чтобы осознать и изучить полученные знания.

На данный момент всё полученное лежит у меня в памяти аморфной массой и только после того, как я начну обращаться к материалу, он начнёт мною перевариваться. И даже после того как пройдёт эта инсталляция процесс не завершается. Потребуется несколько раз всё мысленно повторить для полного запоминания и усвоения. На всех этапах происходят некоторые потери из-за усталости и невнимательности. Так что получить все знания не получиться, как бы я не старался. Это несколько опечалило меня. Однако Нирс заверил, что в любом случае моим станет не менее половины знаний, а если постараться то можно запомнить почти всё, по крайней мере, процентов девяносто- девяносто пять. Это меня порадовало, однако стало понятно, что поработать придётся всерьёз.

Ближайшие две недели я провёл в состоянии внешнего оцепенения. Предварительно оборудовал себе лежак, к которому подтянул продукты и погрузился в усвоение материала, прерываясь только на двухчасовой активный отдых. Я мысленно отделял кусок информации из аморфного комка и прокручивал его в своём мозгу, постепенно понимая его содержание. Потом шёл процесс запоминания, при котором несколько раз приходилось просматривать полученные знания и постепенно они прочно становились моими. Нирс был немного не прав. Знания расшифровывались полностью, и если они с чем либо ассоциировались, либо имели общие моменты с моим жизненным опытом, то намертво запоминались, но многое воспринималось как бессмыслица, либо воспринималось мною как противоречащее моему существу, и тогда эта информация автоматически игнорировалась, но не исчезала, а уходила в подсознание.

Подозреваю, если бы мною усвоились все знания стопроцентно, я бы стал другим человеком, с новыми жизненными принципами, опытом, реакциями на окружающее. Однако этого не произошло, что радует, а то, что могло каким либо образом поменять меня как личность ушло в разряд информации, которая, хоть и не стёрлась полностью, но не мешала мне и поэтому воспринималась, как забытая либо несущественная. Например, отношение к противоположному полу. У меня и человека, память которого мне пришла, оно было разным. Он в принципе не воспринимал женщин как равноправных членов общества, а моё восприятие было соответственно несколько иным, и его взгляд на это автоматически перевёлся мной в информацию по определению интересную в плане познания, но несущественную для меня и она практически мною забылась, оставив только общее впечатление о вопросе.

Такое "стирание" применялось ко многим личностным вещам, однако общая информация в основном мною воспринималась. Постепенно передо мной открывалась картина местной жизни. Одновременно

с этим формировалось моё отношение к ней. Однако было очевидно, что остаётся множество пробелов. Многое из того, что для моего источника информации было интуитивно понятно, так как являлось неотъемлемой частью его жизненного опыта, для меня было китайской грамотой, и как бы я не хотел обратного, не воспринялось полностью. И оставался шанс попасть в неприятности из-за незнания и непонимания реалий местной жизни. Например, взаимоотношения между группами людей, которые можно определить как кланы или касты были настолько запутанны, что мне пришлось постараться отключить своё личное восприятие, чтобы просто их не потерять. И всё равно не получилось воспринять всю информацию. Это было очень неприятно, так как это относилось к важным аспектам местной жизни, и такая потеря могла усложнить мне жизнь. Но, тем не менее, я прекрасно понимал, как мне повезло. Несмотря на все неудачи, мне удалось узнать намного больше, чем при классическом обучении.

Неожиданным приятным моментом являлось то, что ко мне перешли многие трудовые навыки. Конечно, пока только знание. Для того, чтобы они стали действительно моими необходимо ещё много поработать, чтобы тело получило необходимый опыт, но это дело поправимое. Теперь я с уверенностью могу выдавать себя за кожевника или лицедея, то есть актёра. Мой донор по знаниям был хорошим профессионалом в этих областях и теперь при должном старании таким могу стать и я. Кроме этого пришли знания по военной тактике. Очень познавательным оказался опыт организации походной жизни и ещё многое другое.

Вообще человек, память которого мне досталась, был очень разносторонним и прожил он очень насыщенную и интересную жизнь. Его опыт, хоть и несколько уменьшенный в объеме это просто золотое приобретение. Мой донор знаний служил рейнджером, и по роду деятельности ему приходилось часто переезжать, соответственно много общаться и бывать в разных местах. Я заочно познакомился с половиной городов Империи, запомнил много разговоров, посредством которых стали ясны манеры, с которыми люди общаются, словесные обороты и аналогии. И ещё много чего. Целая жизнь.

Единственное, что меня сильно разочаровало это магия. Точнее это отсутствие информации в этой области. Понятно, что это далеко не единственная серьёзная потеря, ведь личность была считана Нирсом едва ли на половину, но для меня этот пробел был наиболее очевидным. Точнее кое-какие данные я получил, даже узнал несколько базовых упражнений для тренировки магических способностей, но далее кроме смутных образов - ничего. И это весьма печалило.

Закончив разбираться с памятью человека, я уже порадовался, что всё позади, но тут заметил информацию от Нирса. Пришлось ей заняться. Этот пакет знаний был намного проще для восприятия, но всё равно из-за накопленной усталости давался с трудом.

Глава 18.

Как бы то ни было, через две недели я закончил. С тяжёлой головой едва поднялся со своей постели, чем вызвал волну вопросов о самочувствии у Нирса. Последние дни у меня уже не хватало сил подняться с постели, даже в туалет ходил, используя бурдюк. Отвечать Искусственному интеллекту было тяжело, я только буркнул слово "нормально" и чтобы развеяться, похромал на свежий воздух. С некоторым удивлением вдруг понял, что уже наступила весна. Меня приветствовало тёплое яркое солнце, то есть Санара. С удовольствием погрелся несколько часов в её лучах. За это время немного пришёл в себя и вновь стал чувствовать тело. Немедленно накатил жуткий голод, и я тут же на проталине насобирал прошлогодних орехов упавших с меллорнов и захрустел скорлупой. Орехи, хоть и перемороженные были вкусными, и я остановился, только когда от переполнения заболел живот. Наступал вечер, Санара уже не грела, снаружи стало неуютно и пришлось спуститься в круглый зал Центра управления. Нирс с нетерпением ожидал меня и первым делом поинтересовался.