Директория «Мусорщик». Книга 1. Ра
Шрифт:
– Какая ты «догадостная» девочка у нас! Сама проницательность! Ну, а если угадала, то что теперь? Возьми с полки пирожок, отравись и будь довольна собой.
– Ты меня сейчас застрелил. Завалил в висок без права на выживание. Жень, так получается, что «суть этого чистого места» в том, чтобы в этой «свободной стране» от долгов скрываться? Вся эта высокопарная чушь про особую ауру, вся эта завеса тайны – всего лишь дырявая занавеска на двери общественного туалета? Бэ-э-э.
– Ты прямолинейная, как доска. Что ты рубишь-то сплеча? И меня разгадала, и резервацию разгадала, и занавеской прикрыла, и всё это за каких-то две недели! Ты ещё карантин не прошла, а знаешь уже больше, чем наш историк Андрюша! Оставь немножко на потом,
– Так я права, да? Скажи, я права? – не унималась я, и он понял, что не отстану.
– Нет. Ты не права, – ответил Женя угрюмо. – И сколько бы ты ни читала, ни слушала, ни представляла себе, ни вытрясала душу из других – ты не поймёшь. Тебе рано здесь быть. Это место понимают те, кто испытал в жизни много боли и ищет угол, где от неё укрыться. Здесь к каждому человеку в границах стены повышенное внимание: здоровье его – забота государства, рабочее время сокращено, оплата повышенная, для проведения отпусков спецквоты в лучших курортных зонах. Затравленные, загнанные в угол обстоятельствами люди в «Мусорщике» снова чувствуют себя полноценными и нужными. И если бы эти особенности резервации так тщательно не скрывали, то в очереди в эту невкусно пахнущую страну выстроилось бы полмира!
– Всё. Волшебной страны нет, тайны нет, любви, даже у Эммы, нет. Сплошная проза жизни. Пойду учиться и проживать эту пресную неинтересную прозу, – сказала я.
– Не перегибай! У мужиков с Эммой в туфлях как раз самая настоящая любовь, больше ж она ни для чего и не нужна, – ответил Женя.
– Да ну тебя, виртуальные же есть! – не поверила я своим ушам.
– Здесь, радость моя, зона, свободная от VR [16] . Забыла? – напомнил он.
– А Пепечка-то хоть у неё был? – понадеялась я хотя бы на любовь, тем более, что теперь с рассказом Эммы всё сходилось и её Пепечка повесился как раз из-за банковского рабства.
16
VR – виртуальная реальность, искусственный мир, создаваемый с помощью технических устройств (от англ. Virtual Reality).
– Вот уж чем я не интересовался никогда, так это чужими пепечками. Это так важно?
– Она мне битый час про него рассказывала так, что я чуть ли не запах его почувствовала. Неужели она всё придумала? – размышляла я вслух.
– Не знаю, честно. Могу ради твоего любопытства спросить у буфетчицы. Эмма такими темпами, пожалуй, скоро не за стеной, а на горе окажется, там пепечек полным-полно. Говорят, она в прошлый раз уже порывалась туда сбежать, еле успели отловить и выслать, – сказал Горец.
– Да что ж там такое на этой горе?
– Прогуляйся по прямой трансляции и погляди, кто и как там живёт. Видеокамеры много где понатыканы. Весьма интересное зрелище! – порекомендовал Женя.
Он прятал глаза. Я почувствовала, что этот разговор ему крайне неприятен, я надоела ему своей настойчивостью, мешаю, поэтому поспешила уйти.
Глава 11
Ночь настала тяжёлая. Уже третий раз ночью наползало зловоние, от которого не спасали ни герметизация, ни маска. «Perfume permeation – к нам проник парфюм», – шутили сотрудники экослужбы. Ничего себе «парфюм»! Даже их, закалённых десятилетиями, передёргивало от этой вони. На вопросы об опасности «парфюма» они успокаивали: «Бомжи на горе в нём постоянно живут. Без масок, без противогазов, без герметизации. И ничего, живы».
Попривыкнув к неприятным запахам, я спала уже без маски, но в этой ситуации, чтобы хоть как-то перебить вонь, налила немного розового масла на салфетку, вложила её в повязку и лишь тогда задремала. Внезапно замигал свет, монитор химопасности на стене окрасился в жёлтый цвет. Я покорно поднялась, проверила противогазы. Их было два, срок годности на каждом в порядке. Походила бесцельно по комнате, снова легла.
Когда взревел красный сигнал, мне снился какой-то хороший сон. Как ошпаренная кошка, вскочила, кинулась к ящику с противогазами, с полузакрытыми глазами натянула первый – не работает. Не открывался клапан, воздух не проходил сквозь него. Сняла противогаз и зачем-то стала смотреть внутрь: может быть, кнопка есть какая-то, которую я в панике забыла нажать?
Глаза ещё спали, и к тому же было темно: работало только аварийное освещение. Включила фонарик на телефоне, но пожалела зарядку и тут же выключила. Успела увидеть, что сети в телефоне нет, значит, случилась серьёзная авария. И только потом до меня дошло, что стоит проверить исправность второго противогаза. Пока его натягивала, волосы запутались, больно защемив прядь. Сняла противогаз, собрала волосы в пучок, надела ещё раз. Вроде жива пока, хотя во рту, как мне показалось, появился какой-то горький привкус. Отравилась? Или это из-за розового масла? В этом противогазе ничего нельзя было понять: каша из ощущений прикосновения к коже чего-то инородного, собственного сопения, непонятно куда выдыхаемого воздуха. Может, попить или рот прополоскать хотя бы? Или нельзя? Нельзя снимать противогаз, но ведь я только что была вообще без него…
Аккуратно приподняла маску снизу, прополоскала рот, потом всё же попила, но задержав дыхание. Натянула противогаз, вздохнула полной грудью, так, что стало больно. Теперь рассмотреть, что же не так со вторым противогазом, было невозможно. Он был, конечно, не такой, как в старых фильмах: не круглый дурацкий цилиндр и тем более не шланг, но всё равно был похож на маску улыбающейся хеллоуинской тыквы, и стёкла в нём так себе, мутные. Местами видела, и хорошо. Интересно, какой это газ и почему вдруг проник к нам? Успела ли я отравиться?
Дело – дрянь! Менять противогазы положено каждые шесть часов. Сейчас 23:21, ночь. Сколько это всё продлится? Отодвинула штору. Лучше бы я этого не делала! Плотный жёлтый туман, словно жижа, заливал моё окно почти до половины. Он заливал всю долину, а над этим жёлтым океаном мерцала огнями гора, и сверху, как куполом, всё это было покрыто чёрно-серой ночной тучей. Полосы чёрного дыма соединяли две эти сущности, серую небесную и жёлтую, разлитую по земле, как бы накрепко привязав их другу к другу параллельными нитями. Вой сирен пробивался сквозь уплотнение окон. Мне вдруг показалось, что так выглядит бесконечность. Не знак повёрнутой на 90° восьмёрки, а именно вот так: две тучи вместе, словно из верхней в нижнюю спущены огромные чёрные шланги и подпитывают её жёлтой жижей, застилавшей долину, чтобы, сварившись в летней жаре, превратиться в черноту и снова подняться вверх. Круговорот ядовитых сущностей.
Как же жить хочется! Мандраж, руки тряслись. Судя по увиденному, дело принимало серьёзный оборот. Я задёрнула штору, проверила внутренний телефон – тишина, почему-то тоже не работает. За дверью шумели. Там, должно быть, спасатели раздают недостающие противогазы!
Дежурное освещение в коридоре мигало, давая совсем мало света. Серые бесформенные фигуры в противогазах сгрудились у ящика-хранилища, из которого струился яркий фосфоресцирующий поток света. Со стороны это выглядело ужасающе: огромные тени повторяли движения увальней, которые толклись, пихались локтями, ногами, вырывая друг у друга сумки с противогазами. Хотелось крикнуть им: «Люди, вы звери!», но тогда могут ведь и мой единственный противогаз отобрать. Дошла до двери Горца, постучала – никого. Неужели он там, с ними, машет ногами и отнимает у кого-то противогаз? Один из дерущихся отделился от толпы и ринулся в мою сторону с полными сумок руками. Я закричала: «Женя-я-я!» и отшатнулась. Человек пропыхтел мимо, для Горца он был слишком велик.