Дирижер
Шрифт:
– Эй, Дирижер, не может быть, что ты нигде не учился. Не обманывай меня!
Санат решил, что правда будет выглядеть менее правдоподобно чем ложь, и придумал на ходу:
– В музыкальной школе, но не закончил.
– Слушай. А мы ведь так и не познакомились.
– Санат Шаманов, – представился музыкант. – А твое имя, Лия Беридзе, я слышал вчера десятки раз.
– Я не хотела пышного застолья. Папа настоял.
– Зато с подарком он угадал.
– Мама нашептала. Она любит музыку и меня прекрасно понимает.
Дуэт музыкантов
В ресторан стали пускать первых посетителей. Официантка Ломакина, как бы мимоходом, упрекнула музыкантов:
– Расшумелись тут!
– Это музыка, – не согласилась Лия.
Лана пригвоздила выскочку испепеляющим взором:
– Посторонним на сцену нельзя, сейчас метрдотель придет.
– Репетиция закончена, – объявил Санат, не желая обострять ситуация.
Лие не хотелось уходить, она призналась:
– Я была бы рада выступить для зрителей.
– Это не концертный зал, это ресторан.
– Зато здесь можно играть всё.
Подошли музыканты «Ночного шторма», в их мутных глазах штормило от похмелья. Они косо взирали на скрипачку, не понимая, что здесь делает вчерашняя именинница. Дирижер поведал Ковалю о желании девушки. Тот задумчиво почесал щетину. С одной стороны, как отказать дочке влиятельного человека, а с другой, придется ломать сложившийся репертуар. Если клиентам не понравится, парнас уменьшится.
– Как скажет Хозяин, – решил руководитель ансамбля.
Санат передал ответ, и девушка воспряла духом:
– Точно! Я скажу дяде Рудольфу, что папа разрешил. Портновский не посмеет возражать.
Музыкальный коллектив в привычном составе начал вечернюю программу. Лия сходила к Портновскому. Тот выслушал просьбу хорошо знакомой девушки и рассеянно кивнул в знак согласия.
Хозяину гостиницы было не до ресторанной музыки. Сегодня ему заявила о краже помирившаяся чета московского дантиста. И жена директора текстильной фабрики надоедает: почему до сих пор не нашли деньги, которые обронил в отеле ее муженек. А еще о пропавшем выигрыше карточных катал нельзя забывать. Чертовщина какая-то! Если кражи в «Жемчуге» продолжатся, это ударит по его доходам и репутации. Не звать же милицию. Начнется проверка – не откупишься.
Обрадованная Лия вернулась в ресторан. Она ничего не успела сказать, а Санат словно знал о решении директора и подбодрил девушку, вставив музыкальные такты Паганини в современную песню.
За одним из столиков Лия увидела своих двоюродных братьев по материнской линии: Георгия и Ираклия Давиташвили. Те призывно махали ей руками. С ними за столом находился кто-то третий.
– Ты знаешь, кто с нами? – вопрошал возбужденный Ираклий, усаживая Лию за столик.
– Федор Черенков! – радостно гаркнул Георгий.
Лия слышала это имя и по возбужденному состоянию братьев, любителей футбола, поняла, что перед ней известный футболист. Она решила продемонстрировать свою осведомленность.
– Сейчас в Испании чемпионат Мира.
– А Федора не взяли. Тренеры – козлы! – откликнулся Ираклий.
– Им же хуже будет! – пригрозил Георгий.
– Зато я в отпуске. На море, – ответил футболист бесцветным голосом.
– Вчера Черенкову машину помяли. Он обратился на нашу СТО «Южная». Приемщица, дура, даже не поняла, кто перед ней. – Ираклий загнусавил, передразнивая приемщицу: – У нас очередь на три месяца.
– Хорошо, что я оказался рядом. Завтра твоя машина будет, как новенькая, – заверил футболиста Георгий.
Лия знала, что оба брата числятся на станции техобслуживания кладовщиками, но отец их использует для более серьезных дел. Что-то связанное с поставкой левых запчастей и даже разборкой краденных автомобилей, но она старалась не думать о том, как отец зарабатывает большие деньги. Он ей ни в чем не отказывает.
Музыканты объявили десятиминутный перерыв. Братья принялись обсуждать начавшийся чемпионат Мира по футболу, Лия поспешила к сцене.
– Портновский дал добро, – сообщила она руководителю ансамбля. – Я готова прямо сейчас.
Коваль с трудом сдержал недовольную гримасу и махнул рукой:
– Только на время перерыва.
Он ушел. Ободренная Лия пропела:
– А мною заполняют перерыв. – Она взяла скрипку и кивнула Санату: – Погнали, как репетировали.
Они сыграли каприс Паганини, чем несказанно удивили и заинтересовали публику. Последующие озорные импровизации на темы популярных песен подняли гостей из-за столиков. Скрипачка местами использовала цыганские мотивы. Люди танцевали и выражали одобрение новому звучанию.
Вернувшийся Коваль удивился прибавлению купюр в коробке для парнаса, но благодарить незваную гостью не стал. Лие пришлось покинуть сцену. Она вернулась за столик.
Братья Давиташвили изумленно таращились на родственницу. Санат слышал их недовольство.
– Это что было, сестренка? Вчера – понятно, папу порадовала, а сегодня зачем полезла на сцену? – недоумевал Георгий. – На кой тебе играть в кабаке!
– Дяде Отару не понравится, – покачал головой Ираклий. – Дома играй сколько хочешь.
– Вы предлагаете тренироваться дома? – переспросила Лия и перевела взгляд на футболиста. – Тот, кто умеет играть, должен играть на публике. Разве не так?
Черенков посмотрел в глаза девушки и кивнул:
– Для вас сцена, как для меня футбольное поле. Без него… – Он потупился и скомкал салфетку.
Официантке Ломакиной тоже не нравилось присутствие красивой девушки на сцене рядом с тем, кого она считала своим парнем. Лана видела какими глазами Санат смотрел на чертову скрипачку и слышала, как вдохновенно выступает пара. В музыке они раскрылись друг перед другом, обнажив истинные чувства. И эти чувства выходили за рамки простой любви к музыке.