Дистанция
Шрифт:
То же самое было, когда мы были детьми на улице. Лука мог затеять драку, но он никогда не был хорошим бойцом. Он всегда был мозгом. Я всегда был там, на заднем плане, чтобы выбить дерьмо из любого, кто расстроил моего брата. И все же, четырнадцать лет спустя, мы все такие же. Прямо сейчас ставки намного выше, и это намного мрачнее, чем уличная драка.
— Конечно, брат, ты знаешь, что я выполню свою часть сделки — . И я верю ему, я должен. Он — моя единственная семья, независимо от того, мафиозная она или нет.
Когда я поворачиваюсь, чтобы уйти, он, наконец, спрашивает. — Что
— Нет, она ушла. Мы ее больше не увидим. Я стараюсь, чтобы мой голос звучал спокойно. Его бровь приподнимается, когда он смотрит на меня, выискивая на моем лице что-то еще.
— Это позор.
Я расцениваю это как намек на то, что пора уходить, возвращаясь в свой офис, чтобы собрать свои вещи. Хорошо, что я держу припасы и свою фирменную черную балаклаву запертыми в столе. Проводя рукой по гладкому дубу, я качаю головой. Черт, жаль, что мне так и не удалось наклонить Сиенну к этому сегодня вечером.
Схватив свои вещи, я отправляю сообщение своему водителю, чтобы он встретил меня у заднего входа в клуб. У меня нет времени прощаться; это единственное, за что я могу поблагодарить Луку сегодня вечером. Он отвечает, что его расчетное время прибытия через три минуты. Думаю, я подышу свежим воздухом, пока жду. Ничто не сравнится с прохладным воздухом Нью-Йорка в ноябре. Он свежий, почти очищающий легкие, думаю я, зажигая сигарету. Я курю не по привычке. Я профессиональный боксер на пике своей физической формы. Но от некоторых привычек трудно избавиться. Я уверен, что Грейсон даст мне пинка за это завтра. После событий сегодняшнего вечера мне нужно это, чтобы прочистить голову и выпустить на волю своих внутренних демонов.
Данте предстоит это сегодня вечером. Я — сдерживаемый комок гнева после того, как Лука помешал мне получить освобождение ранее. Выдыхая дым в морозный воздух, я все еще слышу музыку, доносящуюся из клуба. Я, блядь, не могу дождаться минуты тишины.
— Вернись, блядь, обратно, — гремит громкий голос с конца улицы. Отлично, теперь пьяные ублюдки расходятся. Я отступаю в тень, прислоняясь спиной к стене и упираясь ногой в кирпичную кладку. Это должно быть интересно; я люблю хорошую уличную драку.
Стук высоких каблуков по асфальту возбуждает мой интерес. Это становится все быстрее и быстрее. Как будто они бегут. Черт, я наблюдаю за своим окружением, надеясь, что ошибаюсь. Я не могу ввязываться в дерьмо, в котором мне нет необходимости. У меня все зависит от боя за титул. Я не могу все испортить, а уличные драки, безусловно, испортили бы. Я уже в дерьме с Грейсоном и Стейси за то, что нас сфотографировали со "слишком большим количеством женщин’. Какого хрена их это волнует, я не знаю. Публичный образ — не моя проблема. Я плачу хорошие деньги за то, чтобы это дерьмо исчезло.
К этому времени щелканье прекратилось.
— Отстань от меня, Джейми! Что, черт возьми, с тобой не так?
Черт, я узнаю этот
— Я сказал, убери от меня свои руки сейчас же!
Нет, все. К черту это. Я отталкиваюсь от стены и перехожу на бег трусцой. Может, на улице и темно, но это Нью-Йорк, и всю ночь напролет все освещено. Пробираясь по тротуару, я иду на голоса, которые продолжают говорить.
— Я, блядь, говорил тебе, что ты мне нужна, а ты, блядь, не послушала. Так что теперь мне придется отвезти тебя.
Что за черт? Я пытаюсь сохранять спокойствие и сосредоточиться на том, что меня окружает. Я уверен, что знаю, кто это.
Бинго, я вижу две тени в переулке рядом с улицей. Я не могу разглядеть лиц, но я сразу вижу женщину, прижатую к кирпичной кладке за горло, когда мужчина в капюшоне наклоняется к ней. Похоже, я собираюсь выплеснуть немного гнева перед сегодняшними пытками.
Когда я шагаю по переулку, приглушая шаги, чтобы не спугнуть этого придурка, мое сердце бешено колотится в груди, а нервы на пределе. Это то же самое чувство, которое возникло у меня, когда я увидел ее раньше. Черт, нет. Надеюсь, я чертовски ошибаюсь. Я придвигаюсь ближе, и ее голос проникает мне прямо в сердце.
— Джейми, пожалуйста, не делай этого, — всхлипывает она.
Он гребаный мертвец. Выпячивая грудь и доставая лезвие из кармана, я кричу:
— Я, блядь, говорил тебе, Джейми. Если ты хотя бы прикоснешься к ней, я прикончу тебя, черт возьми.
Я поднимаю нож, одаривая его дикой ухмылкой. Вот и все, ублюдок. Теперь я привлек твое внимание. Он ослабляет хватку на горле Сиенны там, где прижимал ее к стене, и она пользуется этой возможностью, отводит колено назад и бьет его прямо по его яйцам. Это моя великолепная горячая девушка!
Джейми прижимает ее к стене и сгибается пополам от боли. Я бросаюсь к ней так быстро, как только могу, и ловлю ее прежде, чем ее голова ударяется об асфальт. Джейми, безвольный придурок, пользуется случаем, чтобы удрать. О, не волнуйся. Я, блядь, найду тебя позже, хуесос.
Немедленно переключив свое внимание на Сиенну, я осторожно убираю волосы с ее лица. В переулке тусклое освещение, поэтому я не могу рассмотреть все повреждения, но она дрожит в моих руках. Должно быть, у нее шок. Ее пронзительные голубые глаза сверлят меня, но я не могу вымолвить ни слова. Черт.
— Сиенна, детка. Мне нужно, чтобы ты поговорила со мной. Ты в порядке? Где он причинил тебе боль? — Каждый мускул в моем теле напрягается, пытаясь сдержать жгучую ярость, которую я чувствую в груди. Как, черт возьми, он смеет? Она обхватывает себя руками за грудь и кашляет. Черт. Она замерзает.
— Келлер, ты не мог бы отвезти меня домой, пожалуйста? — слабым голосом просит она.
— Конечно, детка. Ты можешь обнять меня за шею? — она обнимает. Беру ее на руки, она легкая, как перышко, прижимается к моей груди. Я чувствую, как ее дыхание начинает выравниваться. Я веду внутреннюю борьбу за то, чтобы оставаться спокойным, поэтому она расслабляется, когда каждый инстинкт в моем теле хочет выследить его и разорвать на части. Позже, Келлер.