Дитё
Шрифт:
– В чем заключается странность?
– Стал вести себя как ребенок. Хочется играть, беситься, смеяться, шутить. Как-то так вот.
Помолчав несколько минут, он ответил:
– Я с таким не сталкивался. Может, слияние происходит? Возможно, что ваша личность начинает адаптироваться к телу. Гормоны-то другие.
– Это как-то отразится на мне?
– Не знаю. Нам с таким еще встречаться не приходилось. Ну не было у нас еще переселенцев! Это нужно изучать! Вот тебе тяжело эмоции контролировать?
– Да я их почти не замечаю, так что подавить их нетрудно. Но все равно же: не заметно, но тянет. Хотя еще в той жизни я был еще тем, хм… приколистом.
– Со временем, скорее всего, пройдет.
Разговору помешал зазвеневший телефон. Посмотрев на дернувшегося собеседника, показал ему палку. Что сразу заставило его молча замереть. Встав на кресло, я дотянулся до аппарата.
«Блин, когда же вырасту!»
Маленький рост начал уже меня доводить.
– Алло, Костя? Сейчас придут наши люди. Так что с работы не уходи. И весь персонал чтобы оставался на месте. Понял? Алло? Костя? Почему молчишь?
Врач, дернувшись, крикнул:
– Стас, он здесь!
В трубке наступило молчание, потом послышался шорох, и Стас спросил:
– Артур?
Скрываться я посчитал бессмысленным, поэтому буркнул:
– Нет, папа римский.
В динамике снова послышался шорох. И трубку, похоже, взял кто-то другой.
– Артур Александров?
– Да я это, я!
– С вами говорит полковник Чурин. Оставайтесь в кабинете. Наши сотрудники сейчас подойдут.
– На фига? Встречаться я с вами не хочу. Поэтому слушайте меня. Я знаю, что вы хотите получить от меня информацию. И вы ее получите, не сомневайтесь. Я патриот своей родины. Но вот встречаться с кем-нибудь не хочу категорически. Мне нужен номер телефона. Номер, по которому будет ждать звонка Андропов. Сегодня двадцать второе мая. Значит, двадцать второго июня, ровно через месяц, я позвоню на него. Звонить буду в час дня.
– Но вы же понимаете, что это невозможно?
– Это не мои проблемы, а ваши. Номер?
– Погодите, его сейчас подготовят и вам скажут.
– Время не тяните. Номер?
Записав продиктованный номер, я хотел было положить трубку, но меня остановил вопрос полковника:
– Девяносто первый – это правда?
– Вы даже не представляете, насколько, – ответил я, после чего, не дожидаясь следующего вопроса, оборвал разговор.
Быстро сложив трофеи в коричневый портфель, на всякий случай заткнул доктору рот сделанным из полотенца кляпом и, как и в прошлый раз, покинул больницу через запасной выход. Правда, дверь его была заперта, но это не стало для меня препятствием.
Вернувшись к схрону, достал рюкзак, переоделся в темно-синие штаны и белую футболку, аккуратно сложил платье и убрал его в портфель, который сунул на место рюкзака, – Ксанке я объяснил, где искать одолженные вещи. Затем разобрался с деньгами – сунул в карманы рубль мелочью и пять бумажками, а остальное убрал в рюкзак.
Увы, воспользоваться ближайшей автобусной остановкой не получилось – там уже торчал рыжий опер. Пришлось сразу же развернуться в обратную сторону.
Зайдя за дом, я задумался. Покидать город нужно немедленно. Позже будет поздно. Честно говоря, уже начал жалеть, что не свалил из больнички с родителями. Впрочем, после прихода в сознание они так и не появились. Даже матери не было, хотя она просто обязана была находиться со мной постоянно из-за маленького возраста, как та женщина из соседней палаты.
Под такие мысли я дворами прошагал несколько кварталов, пока не заметил в стороне универсальный магазин. Перебежал дорогу с удивительно слабым движением и уже спокойно вошёл в универсам.
Направо от входа располагался хозяйственный отдел, прямо – трикотажный, налево – продовольственный. Принюхавшись к запахам, направился, как всегда это делал, налево. Сперва подошел к хлебобулочному прилавку. Дородная продавщица, принявшая деньги за две буханки у седого дедушки, выбила чек. Подождав, когда она закончит, я подошел к кассе:
– Тетенька, а хлебушка ржаного купить можно? Продавщица, лишь мельком глянув на меня,
ткнула пальцем в стеллажи с хлебом:
– Хлеб там. Выбирай.
«Вот курва, – подумал я про неё. – Ведь видит же, что до верхних полок я не достаю. А ржаной именно на них лежит».
Огляделся – рядом никого, чтобы помочь, не было. Пожав плечами, подумал: «Как вы с нами, так и мы с вами».
Подошёл к стеллажу и, не обращая внимания на возмущенный вопль продавщицы, стал по полкам подниматься наверх. Ухватив буханку ржаного, начал слезать, но чьи-то руки подхватили меня и опустили на пол.
Сердито обернувшись, я увидел парня лет тридцати, смотрящего на меня с улыбкой:
– Ну что, бандит, поймали на месте преступления?
Поняв, что он шутит, ответил в том же духе:
– Да кассирша решила, что я летать умею и смогу достать сверху хлеб сам. Так пришлось ее убедить, что это не так.
Лицо парня вытянулось от удивления, и я понял, что спалился со своей речью. Но делать было нечего, надо торопиться. Склонив голову набок, спросил:
– Помочь сможешь?
Парень открыл рот. Закрыл. Снова открыл и наконец ответил:
– Чем именно?
Отведя его в сторону, сказал:
– Понимаешь, я вундеркинд. Знаешь, кто это? – после кивка парня, продолжил: – Я живу в другом районе. И там все продавщицы меня знают. А здесь я в первый раз. В общем, что мне надо, не продают. Поможешь?
Парень, ненадолго задумавшись, ответил:
– У меня времени почти нет. Если только быстро.
Меня это устраивало, поэтому я радостно закивал.
Заплатив за хлеб сердитой продавщице восемнадцать копеек, мы подошли к колбасному отделу, где я выбрал круг копченой колбасы. Пройдясь по продовольственному, купил все, что мне нужно. При оплате оказалось, что оно стоит аж три рубля с шестью копейками.
Пока ходили по магазину, познакомились. Парня звали Степан. Он помог купить мне отличный раскладной нож, литровую пластиковую фляжку, большую железную кружку и консервный нож. На все вопросы Степана про покупки я отвечал, что с родителями собрался в поход. Поэтому покупал, что не хватало. Вряд ли он мне поверил, но промолчал.
Тщательно упаковав все в рюкзак, мы вышли из магазина и распрощались. Степан торопливо направился в сторону ближайшей остановки автобуса. Так как мне надо было туда же, то я не спеша направился следом.