Дитя Бунта
Шрифт:
— Только ребенок. Я даже не успел дать ему имя, он мне безразличен. Жену я забираю с собой.
В Северном море бушевал жестокий февральский шторм. Ревел ветер на утесе Данноттар, как будто пытаясь сбросить меня вниз, на острые, терзаемые волнами камни, неистово хлестал дождь, когда я, по старинному семейному обычаю, срезал свою косу в знак траура.
Я сделал то, что просила Дэрин Оустилл, урожденная Ильв, и остался совсем один. В особняк в окрестностях Корка я приезжаю дважды в год: в апреле — чтобы посмотреть, как цветут посаженные Дэрин розы, и в ноябре — проверить, хорошо ли укрыты они на зиму.
— Займись
Я машинально кивнул, подавляя желание протереть глаза, а еще лучше — вставить подпорки для век, чтобы те не опускались в навязчивом желании заснуть. Экспертиза с подробной реконструкцией, плюс новые факты в деле Барнеттов — и у меня самого глаза на лоб. Какая сука все это подстроила, и, главное, зачем?!
Землетрясение пришлось весьма некстати. Конечно, арест мятежников состоялся почти идеально, практически бескровно, но серьезный промах — потеря ценнейшего свидетеля и участника событий, Друммонда… Каким-то чутьем он разгадал наш замысел на корню и взорвал себя, и ничего с этим не поделать. Потом я был занят так же, как все прочие гвардейцы: разборы завалов, оказание помощи гражданским, поиск пропавших без вести, донорство крови. Я только походя справился о состоянии Айли, понимая, что полковой доктор, конечно, тот еще тип и жмот на обезболивающие средства, но дело свое он знает. У рыженького Чудовища, хвала Ваэрону, ничего не сломано, а вывих — это мелочи.
Хэндри Леннокс, Президент Шотландии, не сразу понял озвученную мной новость.
— Вы, милорд… оставляете им жизнь? — удивление в голосе этого высокого, с проседью в каштановых волосах, мужчины, граничило с изумлением.
— Не я. Это распоряжение Владыки Темных. Казнены только те, кто лично участвовал в расправе над мирными жителями.
— Это… милосердный поступок со стороны милорда Эльдендааля. — Очень искренне произнес господин Леннокс. — Но были жертвы среди наших полицейских, и в Абердине, и в Глазго, и в Перте!
— Те, кто поднял руку на представителей человеческих силовых структур — с ними вы разбираетесь сами, в пределах соответствующих законов. Но есть исключения… Например, та же Елена Барнетт.
Как бы ни была Президенту неприятна данная тема, уйти от ее обсуждения было невозможно.
— Один из раненных ею офицеров полиции скончался, милорд. В таком случае ей полагается пожизненное тюремное заключение, но вы же говорите… я не до конца понимаю…
Он хотел знать смысл словосочетания: «Выбить дурь!»
Я пояснил, упомянув юридический прецедент после низвержения матриархата на Небиру:
— Те, на кого распространяется вердикт Владыки Темных, становятся собственностью лордов дроу — лордов, считающих нужным предъявить на них права.
Хэндри Леннокс, похоже, прилагал усилия, чтобы сохранить невозмутимое выражение лица. Я прекрасно понимал, что на плечах этого человека сейчас лежит крайне тяжелая ноша: тяжелая ситуация в стране, волнения в обществе, давление со стороны пронационалистических сил. Ему шестьдесят один год, а проклятый Бунт — закат политической карьеры, Леннокс это осознавал, и хотел лишь одного — уйти с минимальными потерями, чтобы не оставить после себя недобрую память правителя, при котором в Шотландии пролились реки крови.
Желание, достойное уважения, но вряд ли выполнимое на сто процентов.
— Что будет с кланом Барнетт и его вождем? — уточнил он.
— Запрет на выезд из Шотландии, как и для некоторых других кланов, включая Маккензи и Хаттан. Ограничения в продвижении по социальной лестнице. Из правительства вы уберете всех представителей мятежных кланов. Полицейский надзор с вашей стороны, наблюдение ОАН с нашей… Что же касается вождя… Я ведь предупредил о лишении всех прав? Айли Барнетт я оставляю себе, господин Президент. В остальном же, следствие будет продолжено — и по делам Бунта, и по делу смерти ее близких. Интересоваться дальнейшей судьбой Айли бессмысленно, прошу запомнить.
— Но вы ведь понимаете, милорд Оустилл, что в ближайшее время будет трудно успокоить брожение умов?..
— В ближайшее — да. — Согласился я. — Но в перспективе это будет сделано. Я не исключаю возможности особой пресс-конференции, данной самой Айли Барнетт. Там она официально сложит с себя полномочия вождя клана и добавит кое-что еще…. Сейчас же перечень новостей, которые нужно сообщить прессе, передан вашему секретарю.
Не знаю, что там сейчас думает Леннокс по поводу диких обычаев Темных эльфов, это его личное мнение. Я же обзавелся наложницей и должен заняться ее воспитанием… Мы с Президентом обменялись рукопожатиями, после чего я отправился делать то, что планировал практически сразу — татуировку Айли. Я наносил ее один раз в жизни, расписывая белой краской темную кожу Илленниа. Пора было повторить, а заодно — пощекотать рыженькому Чудовищу нервы.
Пусть привыкает к своей несвободе, вариантов нет.
В ночь приезда на виллу я, конечно же, солгал.
Я не тронул Айли после ужина вовсе не потому, что собирался выспаться. Как можно спать спокойно, зная, что рядом находится роскошное женское тело, абсолютно доступное и принадлежащее мне безоговорочно?! Но начинать обладание с насилия — удел слабых мужчин. Айли теперь моя — неоспоримый факт, так пусть и она осознает эту мысль, успокоится и примет все, как есть. Трахнуть ее я мог бы еще на гауптвахте, но это бы ни на дюйм не приблизило меня к тому, о чем просил Эрик, и чего хотел бы я сам. В полусонном состоянии ее тело откликнулось на мою ласку, хватило нескольких минут. Она расслабилась, и непременно кончила бы, но граница между сном и явью была слишком зыбкой, чтобы устоять… Если последним, кто касался укромных местечек, был Дэй три года назад, то здоровые инстинкты молодой женщины все равно дадут о себе знать. Она не может быть холодной, а если может… значит, разогреем.