Дитя эпохи
Шрифт:
Минут через пять к пассажирам вышла стюардесса с пятнами на лице и начала что-то говорить. Я растолкал Черемухина, чтобы он перевел. Черемухин долго слушал стюардессу, причем челюсть его в это время медленно отвисала.
– Самолет захвачен экстремистами, – наконец перевел он. – Их двое. Один с автоматом, а у другого бомба… Вот елки-моталки! Не было печали. Взорвут ведь, как пить дать, взорвут!
Черемухин потряс Лисоцкого.
– Да проснитесь вы, Казимир Анатольевич! Сейчас взрываться будем!
Лисоцкий проснулся
– Я протестую! Я советский гражданин! Вы не имеете права!
Черемухин осадил Лисоцкого и спросил у стюардессы, куда собираемся лететь. Стюардесса сказала, что об этом как раз ведутся переговоры. Экстремисты хотят зачем-то лететь в Южную Америку. В Уругвай. Вопрос о том, что не хватит горючего, их не волнует.
– Тоска! – сказал Черемухин. – Не хватало нам только в Уругвай попасть.
Пока шли разговоры с экстремистами, наш самолет летал на одном месте по кругу. Мы кружились над Средиземным морем как орел. Или как орлы. Это все равно.
Из пилотской кабины вышел мой экстремист с автоматом и принялся прогуливаться по проходу. Каждый раз, проходя мимо меня, он выражал мне знаками почтение и привязанность.
– Чего это он вам кланяется? – не выдержал Лисоцкий.
– Благодарит за творческое сотрудничество, – сказал я.
Лисоцкий не понял. А Черемухин, видя такой оборот, предложил мне потолковать с экстремистом. Я подозвал его, и мы стали торговаться. Черемухин переводил.
– Если вас не затруднит, высадите нас в Африке, – попросил я.
– Где? – спросил экстремист.
– В Каире, – сказал я.
– Невозможно.
– В Алжире.
– Невозможно.
– Слушай, я у тебя автомат сейчас развинчу! – пригрозил я.
– Мохаммед всех взорвет к Аллаху, – парировал экстремист. Мохаммед был его напарником по угону.
– Ладно! Африка – и никаких! По рукам? – спросил я.
Мусульманин нахмурился, пошевелил губами, сморщил свой кофейный лоб и произнес:
– Мисурата.
– Чего? – спросил я.
– Он говорит, что это такой город на берегу Средиземного моря. В Ливии, – сказал Черемухин.
– А как там в Ливии? – спросил я Черемухина.
– Да как сказать… – пожал он плечами.
– Хорошо. Летим в Мисурату, – сказал я. – Только побыстрей. Вам все равно заправиться нужно, чтобы до Уругвая дотянуть.
Экстремист кивнул и ушел передать мой приказ пилотам. Самолет повалился на крыло и взял курс на Мисурату. Пассажиры смотрели на меня с ужасом. Они думали, что я самый главный в этой банде.
Мы приземлились, и мой экстремист проводил нас к выходу. Вместе с нами высадили женщин и детей. Естественно, ни о каком багаже речи не было. Он остался в багажном отделении самолета. Мой портфель был при мне, у Черемухина была папка с документами и валютой, а у Лисоцкого авоська с едой, картой Африки и разговорником. В таком виде мы ступили на
Вокруг был песок, на котором лежала бетонная взлетная полоса. Поодаль находилась будочка. Это было здание аэропорта. Наш самолет заправился горючим, взлетел и взял курс на Уругвай. Вместе с чемоданами Лисоцкого и Черемухина.
– Да… – сказал Черемухин. – Вот вам и международное право. Пошли искать людей.
Мы двинулись к будочке. Женщины и дети, высаженные из самолета, пошли за нами. У будочки была автобусная остановка. Вскоре подошел автобус и повез нас в город. Автобус был наш, львовский.
Через полчаса мы доехали до Мисураты. По улицам ходили темнокожие молодые люди. Можно было дать гарантию, что здесь мы не встретим ни одного соотечественника. Женщины и дети пошли в отель ждать, когда им окажут помощь их правительства. Мы на это рассчитывать не могли, поэтому отправились к пристани, чтобы сесть на пароход, идущий в Александрию.
Мисурата – Сахара
Первым человеком, которого мы увидели в порту, был генерал Михаил Ильич. Он расхаживал по пристани в тех же черных очках и с фотоаппаратом, что сутки назад в Неаполе. При этом он насвистывал песню «По долинам и по взгорьям».
Увидев нас, генерал расхохотался на всю Африку.
– Вот так встреча! – плача от смеха, закричал он. – Вы же должны быть в Каире!
– А вы должны плыть в Марсель! – сказал я.
Генерал повернулся к морю и погрозил ему кулаком.
– Ладно! Они еще у меня попляшут! – пообещал он. – Нет, вы видели, а? Советских граждан, а? – с грозным изумлением добавил он.
Затем Михаил Ильич доложил нам, как он провел прошедшие сутки. Его приключение было почище нашего. На земле чуть-чуть не стало меньше одним генералом в отставке. Но, к счастью, все обошлось.
Итак, Михаил Ильич стал жертвой мафии. Лишь только, расцеловав нас и запечатлев на память на фоне торговца спагетти, генерал скрылся за углом в своих темных очках, его грубо схватили, засунули в рот платок и кинули в автомобиль. Автомобиль, свирепо скрипя шинами, понесся по жарким неаполитанским улицам. Спутниками генерала были два молодых человека в масках. Они держали Михаила Ильича под руки, для убедительности водя пистолетом перед его очками. Как выяснилось впоследствии, очки сыграли в этом инциденте решающую роль. О чем я и предупреждал.
Генерала вывезли за город, к морю, и затолкали в какую-то яхту. Говорить он не мог из-за платка, а снять с него очки молодые люди не догадались. Яхта понеслась по морю и доставила генерала на остров Сицилию. Это их бандитский оплот.
Только там с Михаила Ильича сняли очки и убедились, что он очень похож на одного итальянского коммуниста, депутата парламента. А в черных очках они вообще неотличимы, что и привело к ошибке со стороны мафии. Когда изо рта генерала вырвали платок, он сказал: