Дитя эпохи
Шрифт:
В Бризании, кроме племен, много различных партий. В принципе, любое красивое слово в сочетании со словом «партия» может служить основанием для создания последней. Партия справедливости. Партия благородства и чести. Партия цивилизации. Партия национального компромисса.
И так в каждом племени.
В этом деле много всяких нюансов, но только партия национального компромисса ставит вертолетные ловушки, когда приходит к власти. Это один из пунктов их программы. Следовательно, сказал Черемухин, как только здесь убедятся, что к власти пришла другая
– А как в этом убедятся? – спросил Михаил Ильич.
– Путем пробного полета.
– Неужели они рискнут вертолетом? – пожал плечами генерал.
– Нет, у них уже выработалась методика. Вертолет прилетает и сбрасывает на место посадки мешок с песком. Если мешок проваливается, вертолет улетает.
– Смекалистый народ! – одобрительно сказал Михаил Ильич. – Когда же у них пробный полет?
– Через два часа. Вертолет уже заправляется.
И тут Михаил Ильич показал, что он не зря командовал дивизией. Он тоже проявил смекалку и решительность, предложив нам лететь в пробном полете. Доводы его были железными. Если все нормально – сядем и сэкономим время. Если нет, то вернемся и подождем до лучших времен.
Собственно, он даже не предложил это, а приказал.
Администрация аэропорта предоставила нам хорошую скидку на билеты. Мы помчались за вещами. Сочинения Пушкина я оставил у вертолета.
Когда Кэт обо всем узнала, она страшно обиделась. Она уже настолько свыклась с мыслью, что доедет до Бризании, что не хотела ни о чем знать.
– Послушайте, Катя! – сказал генерал. – Это опасно. Пробный полет! Мы не можем подвергать вас риску.
– Плевать я хотела! – сказала Кэт горячась. – Вы не имеете права чинить мне препятствий. Если будете мешать, я куплю вертолет!
И она тут же, за полчаса, продала свой караван, рассчиталась с проводниками, оставив лишь одного, и явилась с ним и многочисленными чемоданами к вертолету.
Смотреть суматоху при погрузке сбежался весь мираж. Экипаж вертолета состоял из трех человек. Все норвежцы. Черемухин пытался вступить с ними в контакт, но у него ничего не вышло. Норвежцы были молчаливы, как египетские пирамиды.
Наконец мы взлетели и взяли курс на Бризанию. Мираж остался внизу. Сверху нам было видно, как наш осиротевший караван шагал по пустыне обратно.
Генерал через Черемухина вызвал пилота и протянул ему удостоверение личности. Норвежец повертел удостоверение в руках и нехотя сказал:
– Ну?
– В какой населенный пункт мы летим? – спросил генерал.
– В Киев, – сказал норвежец.
– Занятно! – воскликнул Лисоцкий. – В Киев!
– Нет ничего занятного, – сказал Черемухин. – Вы хотите быть высушенным?
Стыдно сказать, но я все же на мгновение представил высушенную голову Лисоцкого величиной с кулак.
– Нам в Киев не нужно, – сказал Михаил Ильич.
– Мы всегда летаем только в Киев, – сказал норвежец.
– Плачу пятьсот долларов, – вмешалась Кэт. – Доставьте нас в другое место.
Норвежец пожал плечами и ушел.
Часа
Еще через час мы увидели несколько хижин, расположенных на краю большого массива джунглей. Из кабины вышел норвежец.
– Вятка, – сказал он и стал что-то искать.
– Что вы ищете? – спросил Черемухин.
– Мешок с песком, – ответил тот.
Ну, конечно! Мы его забыли в суматохе.
– Идиотизм! – сказал генерал. – Прилететь из пустыни без песка! Только мы на это способны, русские. Вот, кажется, все учтешь, сделаешь, как лучше, умом пораскинешь… И на тебе!
– При чем здесь русские, если экипаж норвежский? – обиделся я. – Это международный просчет.
А вертолет уже завис над площадкой. Нужно было срочно что-то сбрасывать. В окошки мы видели вышедших из хижин людей. Мы наблюдали их с естественным интересом. Они тоже с интересом наблюдали, как мы сядем.
– Ну? – спросил норвежец, открывая люк.
Генерал обвел всех взглядом, как бы давая понять, что сбрасывать его неуместно.
– Петя, давай эти церковные книги, – сказал он. – Черт с ними!
– Между прочим, это Пушкин! – пробормотал я.
Но тем не менее подтащил связку к люку и столкнул ее вниз. Шесть связанных томов Пушкина, кувыркаясь, полетели к земле. Они ударились о землю, лианы лопнули и пачка рассыпалась. Ни одна обложка не оторвалась. Все-таки раньше добротно издавали классиков!
Убедившись, что ловушки нет, норвежец ушел в кабину и стал сажать вертолет. А мы в отверстие люка увидели, как местные жители, обмениваясь тревожными жестами, растащили книги.
Через минуту колеса вертолета уперлись в землю Бризании. Норвежец открыл дверцу и выкинул из вертолета железную лесенку.
– Давайте, Михаил Ильич! – подтолкнул генерала Черемухин.
Генерал прогромыхал по лесенке. За ним в отверстии двери скрылись Лисоцкий, Кэт и Черемухин. Когда я показался на верхней ступеньке, генерал был уже внизу, а перед ним на коленях, уткнув головы в выгоревшую траву аэродрома, стояли человек пятьдесят аборигенов. Михаил Ильич на всякий случай помахивал рукой, но жест пропадал зря: его никто не видел. Ни один бризанец не смел поднять головы.
Вятка
– Вот и Бризания! – сказал я.
– Что же это такое? Почему они на коленях? – прошептал Лисоцкий.
Генерал откашлялся и вдруг прогремел:
– Встать!
Бризанцы вскочили на ноги и вытянулись перед генералом. И тут мы заметили, что негры какие-то необычные. Многие из них были белокуры. Глаза голубые и серые. А кожа совсем не шоколадная, а скорее смуглая. Впереди всех стоял курносый негр с окладистой седой бородой.
– Ну, кто тут главный? – громко спросил генерал, забыв, что он не в соседней дивизии.