Дитя льдов
Шрифт:
Гас отвечал ему пустым взглядом.
Вставшая к шлюпке сменная команда пыталась сдвинуть ее с места, но безуспешно — полозья увязали в глубоком, по колено, снегу. Гас с Крозье присоединились к матросам, толкавшим шлюпку сзади. Наконец ее удалось раскачать так, что передние концы полозьев слегка приподнялись. Моряки разом налегли и, пригибаясь чуть не к самой земле, поволокли ее вперед.
Гас выпрямился и протер слезящиеся глаза.
— Где твои очки? — спросил Крозье.
— Я не могу ходить в них, сэр. Когда я разгорячен, у меня щиплет глаза от пота, а потом, когда я не толкаю шлюпку, пот превращается в лед.
— Если будешь ходить без очков, ослепнешь и не сможешь передвигаться самостоятельно.
— Мне все равно.
— Надень очки, — приказал Крозье.
Гас неохотно повиновался. Нарочито медлительно нацепив очки, он устремил взгляд на идущих впереди матросов.
— Сколько там? — спросил он.
— Сколько чего? — Крозье нахмурился.
— Людей, сэр.
— В этом отряде? Тридцать один. — Встревоженный вопросом Гаса и его безжизненным голосом, Крозье взял мальчика за руку. Они зашагали вперед, глубоко проваливаясь в снег. Крозье старался растормошить Гаса. — Выжить здесь можно. Думай о будущем. Думай о том, что ты будешь делать, когда вернешься домой.
Мальчик молчал.
— Люди и не в таких передрягах выживали, — продолжал Крозье. — Десять лет назад британские суда застряли в море Баффина. Как и мы, оказались затерты льдами. Все корабли до единого вернулись в Англию. А тремя годами раньше «Шэннон», отчаливший из Гулля…
— Я знал старпома «Шэннона», — сказал Гас. — Шестнадцать матросов и троих юнг волной смыло. И когда датчане подобрали оставшихся в живых, у них уже не было ни пищи, ни воды. — Он посмотрел в лицо Крозье. — Я встречал старпома «Шэннона», в пивных. С тех пор он больше не ходил в море. Только пил и пил. Говорил, что его мучает жажда. Его… мучила жажда.
— Но он выжил, — сказал Крозье.
— Ну да, — пробормотал Гас. — Кому нужна такая жизнь?
Крозье встряхнул его.
— Как человек распоряжается своей жизнью, это его личное дело. У каждого из нас есть выбор: кто-то доживает свои дни, сломленный гнетом воспоминаний, кто-то борется до конца. Господь подарил нам право выбора, мы сами решаем, как нам жить.
Он развернул Гаса так, чтобы тот видел матросов, тянувших шлюпку.
— Посмотри на этих людей, Огастус. Господь не каждому из них судит выжить. Но мы должны прожить до конца то, что нам отпущено. Грех швыряться таким даром, как жизнь.
У Гаса задрожали губы. Он с трудом сдерживал слезы.
— Тебе очень холодно? — ласково спросил Крозье. — Можешь идти?
— Да, — отозвался Гас.
— Мы дойдем до Бэкс-Фиш-Ривер, — уверенно сказал Крозье. — Обязательно дойдем.
— Да.
Крозье похлопал его по спине.
— Вот и молодец.
В первых числах июня остатки экспедиции добрались до залива Террор, омывавшего остров Кинг-Вильям с юго-запада. За полтора месяца пути из ста четырех человек умерли тридцать восемь.
К тому времени, когда матросы разбили на берегу залива лагерь, Крозье уже плохо понимал, где они находятся и что делают. Он совсем выбился из сил и уже не мог совладать с усталостью. Он видел, что остальные моряки тоже чахнут с каждым днем. Из шестидесяти шести оставшихся в живых только трое или четверо еще сохраняли уверенность в движениях. Страшно было смотреть, как долго и неуклюже возятся люди, устанавливая палатки. Теперь им на это требовалось в два раза больше времени, чем в первые недели похода.
Торосы на пути больше не попадались, но вокруг по-прежнему простирались одни лишь ледяные поля. Даже не верилось, что наступило лето. Гнейсы и известняк должны бы уже не то что проглядывать сквозь льды, а полностью освободиться ото льда. Крозье так и не заметил ни водяных карманов, ни озер, ни ручейков, которые, как утверждал побывавший здесь сэр Джеймс Кларк Росс, преобладали в рельефе острова Кинг-Вильям. Они могли бы уже кормиться лишайником, которого здесь много летом, и охотиться на оленей. Но ничего такого не было: ни земли, ни лишайника, ни оленей.
Крозье вытащил карту и разложил ее на единственном взятом с корабля сундуке.
Проходя за день один-два километра, они достигнут Бэкс-Фиш-Ривер через месяц. Или через сорок, пятьдесят дней. Крозье задумчиво смотрел на карту. Никто не знал, куда именно впадает на западе Бэкс-Фиш-Ривер. Было известно, что эта река достаточно полноводна. Если хватит сил спустить шлюпки на воду, можно будет надеяться, что течение вынесет их прямо в Тихий океан. Наверно, это все же лучше, чем пытаться подняться по реке, преодолевая бесконечные пороги.
Если повезет — а ведь Господь обязан хоть как-то вознаградить их за страдания, — в устье реки они запасутся свежей рыбой и дичью для плавания на запад.
Отложив карту, Крозье позвал врача Гарри Гудсэра. Гудсэр был очень болен, ходил согнувшись в три погибели, с трудом волоча ноги.
— Сколько больных? — осведомился у него Крозье. — Сколько человек способны продолжить путь к Бэкс-Фиш-Ривер?
— Ни один не способен.
— Гарри, мы должны идти.
— Ну, в таком случае человек двадцать.
— И это из шестидесяти четырех…
Они пристально посмотрели друг на друга. Сорок четыре больных!
— Впервые вижу такую разновидность цинги, — сказал Крозье.
— Я тоже, — признался Гудсэр.
— В одной палатке устройте лазарет, — распорядился Крозье. — Мы возьмем с собой по минимуму, остальное оставим с вами. С вами останется Макдональд. Стэнли и Педди пойдут со мной.
— Мистер Стэнли не в состоянии идти, сэр.
11