Дитя мертвых Богов
Шрифт:
— Гномы называют это место Гамашинох, — сказал Галдар. — Это означает «Песнь Смерти». Думаю, сейчас они уже нашли другое название, потому что песни прекратились хвала Саргасу, — добавил он.
Он говорил с единственным, с кем стоило разговаривать, — с Валтонисом, и говорил не потому, что ему доставляло удовольствие беседовать с эльфом. Вражда между минотаврами и эльфами уходила корнями в далекое прошлое, и Галдар не видел причин прекращать ее. Да, говорили, что этот эльф — Бог-Странник, сам минотавр был свидетелем его превращения. Он не понимал одного — почему все так суетятся вокруг этого Валтониса. Ну был он когда-то
Богом, и что дальше? А теперь он стал простым смертным, и ему приходится отлучаться в лес по нужде, как и всем прочим.
Галдар говорил потому, что голос его нарушал зловещую тишину, накрывшую долину, словно одеяло. Вообще-то минотавр считал, что тишина все же лучше жуткого пения, которое они слышали в прошлый раз, когда были здесь. Души мертвых, жаловавшиеся на свою участь, наконец покинули это место.
Они вошли в долину вдвоем; Галдар приказал своим воинам остаться на вершине хребта. Минотавры запротестовали. Они даже осмелились возражать ему, а ни один минотавр никогда не спорил с командиром. Если Галдар настаивал на том, чтобы спуститься в проклятую долину, его люди хотели идти с ним.
Воины-минотавры боготворили Галдара. Он был немногословен и грубоват, и им нравились эти черты. Командир разделял с ними все лишения и не делал тайны из того, что это задание нравится ему не больше, чем им, особенно поход в проклятую долину Нераки.
Такхизис была супругой Саргаса, но согласия между ними не было. Ее любимая раса, людоеды, веками находилась во вражде с минотаврами, они когда-то даже поработили минотавров и жестоко обращались с ними. Саргас заступился за своих подопечных, но жена лишь посмеялась над ним, осыпав насмешками и его, и его расу. Темной Королевы давно уже не было в живых — по крайней мере, так говорили. Но минотавры не доверяли сообщениям о Такхизис. Один раз ее уже изгонял Хума Победитель Драконов, и она вернулась. Она вполне могла восстать из мертвых еще раз, и никому не хотелось идти в темную долину, где она когда-то владычествовала.
— Если ты не вернешься к полудню, мы пойдем искать тебя, командир, — заявил заместитель Галдара, и остальные минотавры одобрительно загомонили.
— Нет, не пойдете! — рявкнул Галдар, обводя их яростным взглядом. — Если я не приду до заката, возвращайтесь в Джелек. Доложите обо всем жрецам Саргаса.
— И что мы должны сообщить им, господин? — спросил заместитель.
— Что я исполнил приказ Бога, — гордо ответил Галдар.
Воины поняли, что он хотел сказать, и, хотя им это не понравилось, спорить не стали. Покинув долину, они спустились к подножию хребта и принялись коротать время за игрой в кости, которая никому не доставляла удовольствия.
Галдар с эльфом продолжали шагать по засыпанной камнями дороге. Минотавр размышлял, та ли это дорога, по которой он шел в ту ночь — в ночь бури, в ночь Мины. Он не узнал ее, но это было неудивительно. Он так старался забыть это кошмарное место. **
— В первый раз я пришел сюда с отрядом в ночь, когда бушевала могучая буря, — объяснил Галдар, когда они сошли с дороги и начали спускаться в долину. — Тогда мы этого не знали, но в этой буре воплотилась сама Такхизис, объявляя миру, что Единая Богиня вернулась и собирается захватить власть над ним. Нами командовал Магит, трус и негодяй, из тех командиров, которые всегда бегут на поле боя и теряют половину отряда убитыми, а потом с помощью подлых уловок пытаются доказать, какие они храбрые.
Командир Магит слез с лошади.
— Мы остаемся здесь. Поставьте мою палатку у самого высокого из этих камней. Галдар, ты назначаешься дежурным по лагерю. Надеюсь, ты справишься с этой простой задачей?
Слова раздавались в мертвом воздухе неестественно громко, хотя голос командира срывался и дрожал. Дыхание ветра, холодное и острое, пронеслось над долиной, превратив горсть песка в небольшой смерч, который угас неподалеку.
— Ты делаешь ошибку, господин, — тихо произнес, почти прошептал Галдар, стараясь не нарушить тишину. — Кто-то не хочет, чтоб мы были здесь.
. — Кто это не хочет, Галдар? — насмешливо спросил командир Магит. — Эти камни? — И он похлопал ладонью по черному кристаллическому монолиту. — Ха! Коровьи суеверия!
— Мы разбили лагерь, — продолжал Галдар негромким, мрачным голосом. — В этой долине. Среди проклятых руин ее проклятого Храма.
В блестящих черных гранях можно было увидеть свое отражение. Отражение это было искажено, перекошено, но каждый с уверенностью мог узнать самого себя…
Солдаты, души которых давно очерствели, смотрели в гладкие черные зеркала, и то, что они видели, наполняло их ужасом. Они видели, как их отражения открывают рты, чтобы петь жуткую песню.
Галдар бросил взгляд в сторону каменных многогранников, усеявших долину, и не смог подавить дрожь ужаса.
— Иди взгляни в один из них, — обратился он к Валтонису. — Тебе не понравится то, что ты увидишь. Камень исказит твое лицо, и ты увидишь в зеркале монстра.
Валтонис остановился и посмотрел на грань черного камня. Галдар тоже замер, ему было любопытно увидеть реакцию эльфа. Валтонис некоторое время пристально разглядывал себя, затем обернулся к минотавру. Тот шагнул к эльфу, чтобы взглянуть на отражение. В глубине черного зеркала виднелась фигура эльфа. Он был таким же, как и в жизни: эльф с обветренным, морщинистым лицом и очень старыми глазами.
— Хм-м, — проворчал Галдар. — Может быть, проклятие снято с этой долины. Я не бывал здесь с тех пор, как окончилась война.
Он отстранил Валтониса, встал перед зеркалом и смело взглянул на себя.
У Галдара, отражавшегося в черном камне, было две руки.
— Дай мне руку, Галдар, — сказала ему Мина. При звуке ее голоса, хриплого, но ласкающего слух, он снова услышал пение, разносящееся среди камней. Он почувствовал, как шерсть у него на загривке становится дыбом. Он вздрогнул всем телом, и по спине побежал холодок. Он хотел отвернуться от нее, но неожиданно для себя поднял левую руку.
— Нет, Галдар, — велела Мина, — правую. Дай мне правую руку.
— У меня нет правой руки! — яростно, с болью в голосе вскричал Галдар.
И увидел, как поднимается его рука, правая рука; он смотрел на ладонь, на правую ладонь, на вытянутые трясущиеся пальцы.
Мина прикоснулась к воображаемой руке минотавра.
— Твоя рука вернулась к тебе, и теперь ты можешь сражаться…
Галдар в изумлении уставился на свое отражение. Согнул единственную левую руку. Минотавр в зеркале согнул обе руки. Какая-то горячая жидкость обожгла ему глаза, и он, рассердившись, быстро отвернулся и начал осматривать долину в поисках Мины. Оказавшись здесь, он захотел наконец покончить со всем этим делом. Он хотел, чтобы поскорее миновала неловкость первой встречи, хотел покончить с болезненным разочарованием, оставить ее здесь с эльфом и уйти прочь, к своей жизни.