Дитя раздора
Шрифт:
Чудно, но Катя последнее время секса хотела больше, чем обычно. Вспыхивала быстро, кончала сильно, вела себя расковано и не стеснялась просить, как ей хотелось.
Я называл ее своей царевной-лягушкой: ножки нараспашку, в коленях согнутые, чуть не плашмя на постели лежат, живот больший выпирает, руки за голову раскинуты, титьки торчат дерзко, соски большими стали.
И я с членом своим пристраивался и трахал с упоением, наглаживая ее всю. Потом спиной к себе переворачивал, горочкой ставил – жопка кверху, титьки на постель – и сзади делал еще заход, любуясь ямочками на пояснице. Потом попку ее расцеловывал и последний раз языком в таком вот положении до еще одного оргазма доводил.
Потом Катюша толкала меня на край постели, опрокидывала на спину и делала минет. Да так, что и не мог уже, а кончал. Я все время диву давался – как она так меня лучше жены знает? У меня от ее ласки, когда кончиками пальцев по бокам проводила, по животу, по шее, по груди, мурашки величиной со слона бегали, а в животе что-то трепетало так, что я выгибался со стоном и охал от наслаждения.
Вот в такие минуты я ее слова про «не мешать взрослым интимной жизнью заниматься» теперь постоянно вспоминал.
Спускал Кате на язык спермы добрую ложку и любовался лицом красивым, довольным, взглядом сытым, телом совершенным в беременности даже. От этого ее вида в груди тепло так становилось, даже жарко, когда смотрела на меня, сидя у моих ног, снизу вверх. Да только чувство, что наоборот.
Царевна она. Хоть и пока лягушка.
Екатерина Премудрая.
Мне ей, как холопу неумному, глупости говорить тогда хотелось. Всякая чушь в голову лезла и с языка капала. «Люблю», «с тобой буду», «никогда не брошу»…
Потом по морде себе надавать хотелось или голову об угол расшибить за то, что дичь эту нес. Я у нее сына заберу. Какая любовь? Это как у нормального мужика к женщине, его ребенка носящей, просто благодарность выплескивалась.
Дал себе обещание прикусить язык, если еще раз такое ляпнуть захочу.
Помог одеться Кате, застегнул ботиночки и повез в магазин депутату подарок выбирать.
***
Катя
– Нет, Артем, галстук ему его женщина может преподнести, а ты, как старый приятель, бутылку хорошего алкоголя можешь подарить. Я, как малознакомая ему женщина, какой-то сувенир, лучше всего функциональный. Памятные вещи близкие дарят.
Два часа шопинга по бутикам в торговом центре меня изрядно утомили. Артем увел меня на этаж с кафешками, усадил на диван и принес мороженое. Себе взял сэндвичи и с удовольствием уплетал уже второй.
А я так и видела, как мы вот так же, только еще с коляской и нашим сыном, сидим тут же, но выбираем подарок для малыша.
– Вот скажи, Кать, откуда ты все это берешь? – смотря на меня широко распахнутыми глазами, спросил Артем.
Я пожала плечами:
– Просто читаю много. Чем еще заниматься?
– А чем бы ты хотела?
– Мне нравится блоги вести. Я бы еще взяла пару на разные темы, – пожала плечами. – Подумала на днях, что можно создать группу для мам. Чтобы опытные советами делились, совместные закупки делать.
Артем как-то скептически на меня посмотрел. Ну да, он мужчина, к тому же не какой-то офисный червь, а человек, который привык пахать и рассчитывать только на себя. На него можно положиться во всем, что касается его деятельности и работ в доме по мужской части. Они с Наташей вообще странная пара. Никогда бы не подумала, что она свяжет жизнь с рабочим. Студенткой она мечтала покорить сердце мажора, мечтала блистать в мехах и платине с сапфирами.
Хотя Артем сам себе хозяин. Свой, хоть и рабоче-крестьянский, бизнес у него в наличии. Не то, о чем Наташа мечтала, но за неимением мажора…
А Наташа его стимулирует своими хотелками. Нет, все-таки неудивительно, что они вместе. Тот самый случай, когда за спиной мужчины стоит та самая женщина.
Я вздохнула от этих мыслей и воткнула квадратную ложечку в мороженое. Если бы не была беременна от Артема, наверное, вот в этот момент бы сказала ему, что нам лучше расстаться. Что мне пора найти своего мужчину и тоже стимулировать его своими хотелками.
Но когда снова подняла взгляд на Артема, поняла, что утонула в бермудском треугольнике нашей связи безнадежно. Я люблю Артема. Наташа воспринимается мной уже как данность, неизбежное зло. Грустно до слез от того, что у моего сына будет приходящий папа.
И я была рада, что наши отношения с Наташей разорвались окончательно.
– Кстати, – спохватилась я, – надо зайти в салон сотовой связи. Мне нужна новая сим-карта. Хотя еще лучше – новый телефон. С хорошей камерой, чтобы фотографировать сыночка и снимать видео. Как думаешь, если завести ему страницу в соцсети, пока закрыть ее и выкладывать фото и видео туда, а когда ему будет лет шестнадцать, подарить ему эту страничку, м?
Артем на минуту замер, задумался, потом ответил, как мне показалось, с разрозненными чувствами:
– Не перестаю удивляться тебе, Кать…
Что бы это значило? И почему он словно потемнел лицом и отвернулся?
***
Артем
На душе скреблись тигры.
Последнее время все сильнее и чаще. Да что там – непрерывно. Рядом с Катей мне становилось неуютно.
Точнее, наоборот.
Черт, все не так. Без нее – тянуло к ней, аж невмоготу. С ней – готов бежать от нее, от себя…
Бесило от того, что от жены не получал тех эмоций, на которые подсел, которые давала мне Катя. С Катей – бесило то, как чувствовал себя рядом с ней. Каким-то неполноценным чудовищем.
Больше всего на свете хотел, чтобы все это, наконец, закончилось. Разорвать этот чертов треугольник, выбить у него днище, уничтожить острые углы, осколками резавшие мне сердце.
Если бы можно было поторопить природу, чтобы сын родился раньше…
Сегодня нужно идти в клуб – день рождения у Женьки. Как и подсказала Катя, я купил бутылку дорогого коньяка. Она долго выбирала стильный планер-ежедневник. В итоге купила очень даже статусный: в кожаной обложке, с флешкой, отделениями для телефона, плоским сенсорным калькулятором и стильной ручкой в строгом дизайне. Я бы не удивился, если бы в него был встроен планшет и клавиатура. Вещь действительно четкая. А главное – в магазине, где его покупала, сделала именную гравировку на обложке. Неизменное Катино внимание к мелочам.