Дитя тьмы
Шрифт:
Рыцари полностью прекратили организованное сопротивление. Сотни их просто побросали оружие. Другие, впав в совершенно нерыцарскую панику, просто обратились в бегство. Вслед им неслись стрелы Рескирда.
Рагнарсон с трудом привел в порядок свои силы и повел их в направлении Лиенка, где у Брейтбарта сохранился довольно большой резерв. Противника, задержавшегося на холме, он оставил на растерзание Марена Димура.
Повинуясь приказу, тролледингцы выстроили стену из Щитов. Итаскийцы, уверенные в том, что могут поставить на колени целый мир,
— Я еще могу проиграть, — пробормотал под нос Рагнарсон, глядя на массу неорганизованных кавелинцев. Резерв барона состоял в основном из копейщиков, но там были и рыцари в числе, достаточном, чтобы причинить неприятности.
Однако опасался он напрасно. Хваленые рыцари побежали после первого удара. Только пехота Брейтбарта держалась твердо, впрочем, как и сам барон, который, казалось, не делал ничего, чтобы себя защитить. Лучники, выйдя на дистанцию, недоступную для арбалетов Брейтбарта, методично расстреливали вражеские пехотные построения.
Самые тяжелые потери Рагнарсон понес в последней схватке, потому что тролледингцы нарушили строй и, как волки, бросились в толпу врагов, стремясь захватить как можно больше пленных, за которых можно было получить выкуп.
В целом его люди вели себя почти идеально, но все же ход битвы его полностью не удовлетворил.
— Хаакен, — сказал он после того, как они захватили шатер Брейтбарта, — по правде говоря, мы ничегошеньки не выиграли.
— Что? Да это же — величайшая победа. Наши ребята будут хвастать ею многие годы.
— Да. Величайшее побоище. Яркое представление. Но оно ничего не решает. А ключ ко всему, Хаакен, — решающая победа. Мы же получили лишь очередную добычу и пленных. В основном это волстокинцы и нордмены. Они могут проигрывать бесконечно долго — до тех пор, пока не выиграют последнюю битву.
— О чем речь? — спросил вошедший в палатку Рескирд.
— Мы — в депрессии. Как обычно бывает после драки, — ответил Черный Клык. — Как там счет?
— Однако у Брейтбарта есть вкус, — произнес Драконоборец, усаживаясь на софу и оглядываясь по сторонам. — Пока мы насчитали две тысячи тел и взяли тысячу пленных. Но я пришел не поэтому. Люди Брейтбарта говорят, что в застенках Дамхорста содержится какой-то смуглый толстяк. Наверное, Насмешник. Кроме того, пришла подмога из Волстокина. Пять тысяч человек.
— Им предстоит трудная зима, — заметил Черный Клык. — Оторвать стольких крестьян от земли…
— Если они, конечно, не рассчитывают прожить на награбленное, — ответил Драконоборец. — Что дальше, Браги?
Рагнарсон заговорил о том, что его занимало в последнее время.
— Вы не думали заменить итаскийских офицеров более надежными людьми? Хаакен, как насчет тех офицеров, что у тебя? Останутся с нами?
— До тех пор, пока мы побеждаем.
— У меня то же самое, — после некоторого размышления ответил Драконоборец. — Не думаю, что они имеют какие-то особые инструкции. Пока, во всяком случае.
— Хорошо. Я думал о некоторых предметах, которые не повысят нашу популярность ни у Гаруна, ни у королевы.
— Это о чем же?
— Ну, во-первых, посадить всех, включая пленных, в седла и рвануть на выручку Насмешника. Затем не знаю… Во всяком случае, мы не встанем на пути волстокинцев, если не появится шанс схватить самого Водичку. Он несет потери, потому что его люди слабо подготовлены…
— Именно так они думали о нас, — напомнил Рескирд.
— Хм. Возможно. Одним словом, посмотрим. Может быть, мы все же ударим по нему, если он разделит силы. Тем временем отойдем в сторону, до тех пор пока не прояснится ситуация.
— Тарлсону это не понравится.
— Тем хуже для него. Он вообще слишком много беспокоится. Форгреберг никто не смог взять со времен империи.
От имени королевы
Что касается вызволения Насмешника, то об этом было легко заявить, но трудно сделать. Браги совершил быстрый бросок на запад, однако баронесса закрыла городские ворота, как только до нее дошла весть о поражении супруга. На осаду Рагнарсон не решился, так как волстокинцы находились к востоку от Эбелера всего в нескольких дневных переходах. Поэтому он попытался вступить в переговоры.
Баронесса, тоже зная о волстокинцах, пыталась задержать Браги до подхода Водички.
— Сдается мне, что Жирной Заднице придется еще малость пострадать, — сказал Рагнарсон Драконоборцу. — Этой ночью мы отходим. Добычу удалось переправить через границу?
— Последний обоз ушел этим утром. Знаешь, если мы сейчас завяжем, то будем богачами.
— У нас есть контракт.
— Не думаешь ли предпринять что-нибудь этой ночью?
— Нет. Она будет нас ждать. Все могло бы получиться, если бы мы пошли на штурм с ходу.
— Что слышно о Водичке?
— Он двинулся на Армстид.
— Да, мне говорили. Не уверен в Марена Димура. Не знаю, насколько им можно доверять.
— Прихвати пару сотен лучников. Заставь Водичку хорошо заплатить за переправу. Но отходи немедленно, как только им удастся создать плацдарм на этом берегу. Я же двинусь на юг, истреблю нескольких баронов. Догоняй, как только освободишься.
— Хорошо. А ты не хочешь, чтобы я поиграл с ним в кошки-мышки?
— Нет. Ты можешь стать мышкой-неудачницей. Я не имею права терять две сотни луков.
Браги ускользнул ночью, оставив Драконоборца поддерживать лагерные костры. Он вернулся к Лиенке, а затем, свернув на юг, обрушился на провинции Фрезель и Дельхаген, где разрушил более сорока принадлежавших нордменам замков и крепостей. Он с триумфом дошел до Седлмейра — одного из наиболее крупных городов Кавелина, ставшего подобно Дамхорсту еще одним центром мятежа аристократии. Это был гористый район, где разводили коз, процветало овцеводство, производились сыр и шерсть. Покрытые вечными снегами вершины напомнили ему Тролледингию.