Дитя тьмы
Шрифт:
Проклиная дождь, который мог повредить их оружие, итаскийские лучники устроили свой собственный ливень из стрел из-за спин ветеранов Прешки. Новобранцы-рекруты прикрывали фланги, чтобы предотвратить окружение отряда, пробивающегося к шатру Водички.
Неожиданно Рольфом овладело чувство горечи, он вспомнил Элану, свой старый земельный удел и ту сердечную боль, которую тогда пришлось пережить. Но разве сейчас ему лучше? Волстокинцы сражались упорно, но без подъема, и людям Прешки удалось прорвать линию обороны вокруг королевского шатра.
«Если удастся захватить
— Колдовство! — неожиданно прорычал Турран, принюхиваясь словно собака.
Вальтер же вращал головой, как это делает перед нападением кобра.
— Поднимите меня! — распорядился Рольф. Когда его ноги вновь оказались по щиколотку в смешанной с кровью грязи, он выдохнул:
— Шаган… И Насмешник в цепях…
— Насмешник?
— Ут, ты что-нибудь видишь?
— Нет.
— Нам необходимо разделаться с шаганом. Иначе мы — трупы. Рескирд, прикажи лучникам класть стрелы вокруг входа в шатер… — Страшный треск прервал его речь. Обращаясь к Тур-рану, Рольф продолжил:
— Боюсь, что я привел вас сюда на смерть. Атака была ошибкой.
У входа в королевский шатер в воздухе поплыли клубы разноцветных дымков.
Форгреберг
Шел сильный дождь. Капли попадали на лицо и руки Рагнарсона. Бурное течение реки Шпее, образующей границу между заказником Гудсбрандсал и столичным округом Форгреберг, белой пеной обтекало бока его лошади, стремясь унести ее вместе с всадником. Противоположный берег был настолько мокрым и скользким, что на него, казалось, невозможно было взобраться.
— Где же этот проклятущий брод? — ревел Браги, обращаясь к разведчику из Марена Димура.
Посиневший и дрожащий от холода разведчик все же нашел в себе силы усмехнуться:
— Это он и есть, полковник. Не очень удобный, правда?
— Да, Адамец, не очень.
Они загнали себя до полусмерти, пробираясь последнюю неделю тайными, извилистыми тропами, пытаясь добраться до столицы незамеченными.
Конь Браги после упорной борьбы с высокой водой и течением выбрался на противоположный берег. Но когда Рагнарсон приподнялся на стременах, чтобы осмотреть лежащие за рекой земли, конь оступился и начал соскальзывать в воду.
Не желая быть утянутым в реку с риском попасть под лошадь, Рагнарсон бросился в поток. Через несколько мгновений, отплевываясь и проклиная все на свете, он сумел выбраться на берег, схватившись за древко копья, протянутого одним из копейщиков. В его памяти неожиданно возник большой зал его дома, теплый и сухой, но тут же это приятное видение вытеснило орлиное лицо Гаруна. Браги поднялся на ноги, ругаясь громогласнее, чем до этого.
— Эй, поторопитесь! — ревел он. — Здесь открытое пространство. Все, кто на этом берегу, выстраиваются в оборонительную линию. А если кто из переправляющихся попробует утонуть, я ему башку оторву!
Рагнарсон посмотрел на северо-восток — его интересовало, как идут дела у Хаакена. Черный Клык во главе основных сил и таща с собой пленников шел в открытую по караванному пути. Это был отвлекающий маневр.
Обессилевшие кавалеристы Браги на еле волочащих ноги лошадях по одному или по двое вылезали на берег. Они выглядели не как честные наемники, а как заурядные бандиты. Знамена их промокли и повисли. В этих людях впечатляло одно — они все-таки сделали то, что должны были сделать. Браги очень хотел пообещать им, что, как только они войдут в город, с трудностями будет покончено. Но он не мог позволить себе этого: дела в Кавелине были далеко не закончены.
Последний этап похода на Форгреберг, как казалось Браги, походил не на наступление, а на беспорядочный отход. Он, не слезая с коня, приветствовал вессонов, осмелившихся высунуть нос из при открытых дверей. Время от времени Рагнарсон выкрикивал приветствие в адрес королевы. С ним шли оставшиеся в живых тролледингцы, итаскийцы и лучшие из вессонов. Что касается Марена Димура, то он прихватил с собой лишь несколько разведчиков. В уличных боях эти лесные люди были бесполезны.
На горизонте к небу поднимались клубы дыма. Некоторые пожарища еще дотлевали под дождем. На подходе к Форгребергу они встретили беженцев, разбивших лагерь на поле, превратившемся в топь. От этих людей он узнал, что королева еще у власти, но ее положение было отчаянным. Ходили слухи, что она готова отречься от престола ради того, чтобы избежать дальнейшего кровопролития.
Да, это было бы в ее духе, думал Рагнарсон. Все, что он слышал о королеве, убеждало его, что эта женщина слишком хороша для неблагодарных подданных, доставшихся ей по наследству.
А что происходит у волстокинцев?
Беженцы об этом практически ничего не знали. Им было известно, что Водичка в бездействии довольно давно стоит лагерем к западу от столичного округа. Он чего-то ждет. Но чего именно?
Рагнарсон продолжил марш. Дождь шел не переставая. У этой погоды есть одно преимущество. На улицах не будет много народу.
Браги удалось добраться незамеченным до самого пригорода, и он безудержно расхохотался, увидев, какое впечатление произвел на передовые дозоры городской стражи. Пока его сержанты из вессонов объясняли что к чему, он бросил людей к городским стенам.
Привратную стражу он снова застал врасплох. Солдаты, спасаясь от дождя, забились под крышу, оставив ворота распахнутыми. Никуда не годится, думал он, проезжая под их сводом. В такое напряженное время столь чудовищное разгильдяйство!
Скорее всего дело в моральном духе войска, решил он. Отчаяние, вызванное ранением Тарлсона, и растущее убеждение в том, что от них более ничего не зависит.
Этому следует положить конец.
Тревожные удары гонга зазвучали лишь тогда, когда его отряд достиг парка, в котором стоял замок Криф. Под панический звон, растекающийся над городом, он приказал:
— Поднять знамена!
Люди, несшие старые потрепанные штандарты, отступили в задние ряды. На их место встали другие. Из чехлов они извлекли новые яркие знамена каждого из народов, входящих в войско Браги. Подняты были и захваченные в сражениях стяги. Сам Рагнарсон поднял свой собственный штандарт.