Дивергент
Шрифт:
Но я не боюсь Тобиаса. Я оборачиваюсь. Возможно, за моей спиной – то, на чем следует сосредоточиться. Но нет… позади только кровать с балдахином.
Кровать?
Тобиас медленно идет ко мне.
«Что происходит?»
Парализованная, я поднимаю на него взгляд. Он улыбается мне. Его улыбка выглядит доброй. Знакомой.
Он целует меня, и я приоткрываю губы. Я думала, невозможно забыть, что я в симуляции. Я ошибалась: он заставляет все остальное раствориться.
Его пальцы находят молнию куртки и расстегивают ее медленным слитным
«Ого, – все, что я могу думать, когда он снова целует меня. – Ого».
Мой страх – быть с ним. Я всю жизнь остерегалась привязанности, но не знала, как глубоко укоренилось это беспокойство.
Но это препятствие ощущается иначе, чем другие. Это иной род страха – не слепой ужас, а нервная паника.
Он скользит ладонями по моим рукам и сжимает мои бедра, его пальцы проводят по коже над ремнем, и я содрогаюсь.
Я осторожно отталкиваю его и прижимаю руки ко лбу. На меня напали вороны и мужчины с уродливыми лицами; меня поджег парень, который чуть не сбросил меня с обрыва; я едва не утонула, причем дважды, – и вот теперь не в состоянии справиться с этим? Значит, это тот страх, для которого у меня нет решения, – симпатичный парень, который хочет… заняться со мной сексом?
Поддельный Тобиас целует мою шею.
Я пытаюсь размышлять. Я должна встретиться с этим страхом лицом к лицу. Должна обрести контроль над ситуацией и найти способ сделать ее менее пугающей.
Я смотрю поддельному Тобиасу в глаза и строго говорю:
– Я не стану спать с тобой в галлюцинации. Ясно?
Затем я хватаю его за плечи и разворачиваю вместе с собой, прижимая к столбику кровати. Я чувствую нечто иное, чем страх… покалывание в животе, пузырьки смеха. Я прижимаюсь к Тобиасу и целую его, обвивая руками. Он такой сильный. Такой… сладкий.
И он исчезает.
Я смеюсь в кулачок, пока лицу не становится жарко. Наверное, я единственный неофит с таким страхом.
Щелкает взводимый курок.
Я совсем забыла об этом страхе. Я чувствую в руке тяжесть пистолета и смыкаю на нем пальцы, скользнув указательным на спуск. С потолка падает луч, его источник остается неведомым, и в центре круга света стоят мои мать, отец и брат.
– Сделай это, – шипит голос рядом со мной. Женский, но скрипучий голос, словно набитый камнями и осколками стекла. Похожий на голос Жанин.
К виску прижимается холодный кружок дула пистолета. Холодок путешествует по телу, вздыбливает волосы на затылке. Я вытираю потную ладонь о брюки и краешком глаза смотрю на женщину. Это Жанин. Ее очки перекошены, в глазах нет и намека на чувство.
Мой худший страх – что родные умрут, и я буду в этом виновата.
– Давай. – Она становится настойчивее. – Давай, или я тебя убью.
Я смотрю на Калеба. Он кивает, его брови сочувственно сведены.
– Не сомневайся, Трис, – мягко говорит он. – Я все понимаю. Ничего не поделаешь.
Мои глаза горят.
– Нет.
Горло
– Даю тебе десять секунд! – кричит женщина. – Десять! Девять!
Я перевожу взгляд с брата на отца. В последний раз, когда я его видела, он взглянул на меня с презрением, но сейчас его глаза широко распахнуты и ласковы. Я никогда не видела его таким в реальной жизни.
– Трис, – произносит он. – У тебя нет выбора.
– Восемь!
– Трис. – Мать улыбается.
У нее славная улыбка.
– Мы любим тебя.
– Семь!
– Заткнись! – Я поднимаю пистолет. Я могу это сделать. Могу застрелить их. Они поймут. Они сами об этом просят. Они не захотели бы, чтобы я принесла себя в жертву. Они даже не настоящие. Это всего лишь симуляция.
– Шесть!
Это неправда. Это ничего не значит. Добрые глаза брата словно сверлят две дыры в моей голове. От пота пистолет становится скользким.
– Пять!
У меня нет выбора. Я закрываю глаза. Подумать. Я должна подумать. В напряженной обстановке на мой пульс влияет только одно: угроза моей жизни.
– Четыре! Три!
Что мне говорил Тобиас? «Самоотверженность и храбрость не так уж далеки друг от друга».
– Два!
Я убираю палец со спуска и роняю пистолет. Прежде чем утратить хладнокровие, я поворачиваюсь и прижимаюсь лбом к дулу пистолета.
«Застрели меня вместо них».
– Один!
Я слышу щелчок и выстрел.
Глава 31
Загорается свет. Дрожа, я стою одна в пустой комнате с бетонными стенами. Я падаю на колени, обхватив себя руками. Когда я вошла, холодно не было, но сейчас меня знобит. Я потираю руки, чтобы избавиться от мурашек.
Я никогда раньше не испытывала подобного облегчения. Все мышцы моего тела расслабляются одновременно, и я снова дышу полной грудью. Не могу представить, как прохожу через свой пейзаж страха в свободное время, подобно Тобиасу. Раньше это казалось мне отвагой, но теперь больше напоминает мазохизм.
Дверь открывается, и я встаю. Макс, Эрик, Тобиас и несколько незнакомых человек по очереди входят в комнату и небольшой толпой встают передо мной. Тобиас улыбается мне.
– Поздравляю, Трис, – произносит Эрик. – Ты успешно завершила последнее испытание.
Я пытаюсь улыбнуться. Не получается. Не могу прогнать воспоминание о пистолете, приставленном к голове. Я все еще чувствую его дуло между бровей.
– Спасибо, – благодарю я.
– Есть еще кое-что, прежде чем ты пойдешь готовиться к приветственному банкету. – Он жестом подзывает к себе одного из незнакомцев.
Женщина с синими волосами протягивает ему маленький черный ящик. Он открывает его и достает шприц и длинную иглу.
При виде них я напрягаюсь. Оранжево-коричневая жидкость в шприце напоминает ту, которую нам впрыскивали перед симуляциями. А с ними должно быть покончено.