Диверсанты. Легенда Лубянки – Яков Серебрянский

Линдер Иосиф Борисович

Командиры разведывательно-диверсионных групп в 95 процентах случаев не имели предварительной специальной подготовки. Отбор личного состава осуществлялся без учета моральных и профессиональных качеств бойцов, их психологической совместимости, степени физической тренированности. Многие группы формировались по принципу «как можно быстрее», чтобы просто выполнить приказ и отрапортовать об исполнении. Часто просто не было времени и возможности более детально проработать кандидатуры. Военная горячка и отсутствие должных кадровых резервов сказывались на каждом шагу. На обучение (минно-взрывное дело, методы маскировки, стрелковая подготовка, боевое взаимодействие) затрачивалось всего от трех до десяти суток. Оперативную обстановку во вражеском тылу армейские диверсанты совершенно не знали, а противодействовать немецким спецслужбам не умели.

И хотя за полтора месяца Оперативная спецгруппа Западного фронта сформировала и отправила в тыл противника 52 РДГ, их боевые возможности были невелики, а потери – огромны.

Жестокая практика войны показала явную слабость партийных и военных органов по подготовке и переброске партизанских отрядов в тыл противника. Руководить боевыми действиями партизан из городов, находящихся под контролем германских спецслужб, партийное подполье при отсутствии надежных каналов связи не могло. Также невозможно было организовать снабжение партизанских отрядов оружием, боеприпасами, минно-взрывными средствами и т.п.

Некоторые конкретные действия, осуществляемые партийными дилетантами в области разведки, диверсий и оперативной работы, не только не оказывали существенного влияния на организацию партизанских и диверсионных действий в тылу немецких войск, но и вели к чудовищным провалам и, как следствие, – к неоправданным массовым потерям. Так, один из секретарей Николаевского обкома КП(б)У Яров, имевший при себе списки некоторых подпольных организаций юга Украины, был захвачен абверовцами. В результате значительная часть партийного актива и подпольщиков еще до начала работы оказались в руках врага.

Не было и адекватного понимания роли подразделений специального назначения. В начале войны даже П.А. Судоплатов полагал, что наиболее подготовленных бойцов пограничных и внутренних войск можно в течение короткого времени перенацелить на решение разведывательно-диверсионных задач в тылу противника. Но у этих бойцов не было специальной подготовки для действий на территории, занятой врагом, тем более в конспиративных условиях.

Примерно такая же тяжелая ситуация складывалась и при организации партизанского движения в странах Восточной Европы. Руководители Советского Союза и Коминтерна были вынуждены вновь пользоваться методом проб и ошибок, расплачиваясь за «разрушенное до основания» сотнями тысяч человеческих жизней. Подготовленных организаторов в военно-конспиративной области катастрофически не хватало. Чтобы решить этот вопрос, в июле 1941 года с участием уцелевших инструкторов началось восстановление специальных школ ИККИ по подготовке военных кадров: разведчиков, подрывников, снайперов, радистов и др. Такие школы заработали в дачных поселках под Москвой (в том числе и на старых «точках» Орготдела ИККИ), в Иваново, Уфе, Горьком (Нижний Новгород), Свердловске (Екатеринбург), Самаре и многих других городах. Перед заброской в тыл противника в них проходили подготовку одиночки и небольшие группы болгар, немцев, поляков, словаков, чехов, итальянцев, испанцев, представителей других национальностей.

Партизанская война в Югославии – убедительный пример того, что даже после оккупации страны захватчикам не удалось установить полный контроль. Наличие подготовленных и решительных кадров, владевших тактикой партизанских действий, позволило руководству компартии Югославии в течение 1941–1942 гг. сковать на территории Югославии 32 итальянские, болгарские и немецкие дивизии, не считая войск правительства Анте Павелича. А ведь в этих дивизиях так остро нуждалось германское командование на Восточном фронте!

Еще раз подчеркнем: наиболее слабым звеном в цепи подготовки разведывательно-диверсионных групп и партизанских отрядов, создававшихся местными партийными органами, территориальными управлениями НКГБ – НКВД и разведотделами штабов РККА, был острейший недостаток квалифицированных кадров – организаторов, разведчиков, контрразведчиков и боевиков-диверсантов.

Особая группа, формировавшаяся на базе I (Разведывательного) Управления НКГБ – НКВД находилась в этом отношении в несколько лучшем положении. Ее костяк составили оперативники, имевшие большой опыт разведывательной и контрразведывательной работы, а также партизанских действий во время гражданской войны в Испании. Но опытных людей все равно катастрофически не хватало. В этих условиях П.А. Судоплатов и Н. И. Эйтингон пошли на беспрецедентный шаг, который еще три месяца назад мог стоить им жизни.

«В

начале войны, – вспоминает П.А. Судоплатов, – мы испытывали острую нехватку в квалифицированных кадрах. Я и Эйтингон предложили, чтобы из тюрем были освобождены бывшие сотрудники разведки и госбезопасности. Циничность Берии и простота в решении людских судеб ясно проявились в его реакции на наше предложение. Берию совершенно не интересовало, виновны или невиновны те, кого мы рекомендовали для работы. Он задал один-единственный вопрос:

– Вы уверены, что они нам нужны?

– Совершенно уверен, – ответил я.

– Тогда свяжитесь с Кобуловым, пусть освободит. И немедленно их используйте.

Я получил для просмотра дела запрошенных мною людей. Из них следовало, что все были арестованы по инициативе и прямому приказу высшего руководства – Сталина и Молотова. К несчастью, [С.М.] Шпигельглаз, [Ф.Я.] Карин, [Т.С.] Малли и другие разведчики к этому времени были уже расстреляны» [294] .

Берия отдал распоряжение освободить из заключения более двадцати человек из числа осужденных сотрудников советской разведки. В воспоминаниях К.К. Квашнина, который в 1941–1943 гг. работал бок о бок с Судоплатовым и неоднократно общался с ним после 1968 года, отмечено:

294

Судоплатов П.А.Победа в тайной войне. – С. 203.

«По свидетельству другого замечательного разведчика и человека, Судоплатова П.А., бывшего в начале войны одним из руководителей внешней разведки, события развивались так: на срочном совещании в Кремле у Сталина по вопросам мероприятий разведки в сложившейся обстановке, в котором принимал участие и Берия, Сталин вспомнил о Серебрянском и задал вопрос: „А где у вас Серебрянский?“ Берия отрапортовал, что он осужден к расстрелу и сидит в Лефортово. На что якобы Сталин бросил реплику: „Что это у тебя, Лаврентий, творится, идет война, а у тебя разведчики сидят по тюрьмам?“ В течение часа Серебрянский был освобожден и доставлен в наркомат на работу. Талантливо, в его стиле он проработал всю войну, очень много сделал в организации активной разведки на оккупированной немцами территории, руководстве партизанским движением» [295] .

295

Квашнин К.К.Воспоминания ветерана. – С. 22.

Согласно постановлению Президиума Верховного Совета СССР от 9 августа 1941 года супруги Серебрянские были амнистированы и освобождены из заключения. 22 августа 1941 года, рассмотрев ходатайство НКВД, Секретариат Президиума Верховного Совета СССР (протокол № 97) постановил:

«1. Возвратить Серебрянскому Якову Исааковичу ордена Ленина и Красного Знамени с орденскими документами;

2. Ввиду того, что принадлежащие Серебрянскому орден Ленина № 3363 и орден Красного Знамени за № 20171 сданы в переплавку на Монетный двор, разрешить отделу по учету и регистрации награжденных взамен их выдать Серебрянскому ордена из фонда очередного вручения;

3. Выдать Серебрянскому Я.И. орденские документы, книжку денежных купонов – с VIII. 1941» [296] .

Из воспоминаний Анатолия Яковлевича Серебрянского:

«Эвакуация. Вместе с тетей, бухгалтером Наркомзема, уже несколько месяцев мы живем на окраине Омска. Внезапно, в декабре 1941 года, приходит машина, и тетю отвозят в НКВД. Попрощавшись на всякий случай со всеми, она уезжает. Возвращается взволнованная. Оказывается, вышедший из тюрьмы (а для меня – вернувшийся из командировки) отец меня разыскивает. Вскоре приезжает мама, и зимой, в начале 1942 года, мы возвращаемся в Москву. Нам навстречу быстрым шагом идет – да нет, скорее почти бежит – высокий человек в длинном кожаном пальто и в кепке. Отец! Сильные руки подхватывают меня и поднимают высоко-высоко… Счастье!»

296

Из архива семьи Серебрянских. Ксерокопия.