Диверсанты
Шрифт:
Затем он обратился на русском к подростку:
– Проведёшь нас до Кельбаджара, потом пойдёшь к себе домой.
Покушав черешни, поднялись. Гусейн достал видеокамеру, включил.
"Мы находимся вблизи села Джомард, - комментировал он.
– По дороге мы поймали "поросёнка". Вот он идёт рядом с Бахтияром. Отпускать его никак нельзя, он может сдать нас. Мы пока водим его с нами, а там посмотрим... Ему 15-16 лет. По-азербайджански он ничего не знает... Мы взяли его в заложники. Вот как мы должны поступать с армянами..."
После этого Гусейн не смотрел в сторону подростка, словно его и не было. Вахид
Солнце уже скрылось за горизонтом. Тёплые сумерки медленно заволакивали холмистые окрестности. На душе у Мисака стало тревожно - кажется, только сейчас он осознал своё реальное положение, словно оказался в другом мире, в ином измерении. Откуда-то, сквозь некую дымчатую завесу беззвучно звали его отец с матерью с искажёнными, почти неузнаваемыми лицами... Мисак оцепенел, застыл на месте. Из этого состояния его вывел душераздирающий вой шакала, раздавшийся в неприятном полумраке неожиданно близко. Подросток инстинктивно потянулся в карман куртки за телефоном и только тут заметил, что он не работает.
После агонизирующих сумерек ночь в горах наступила конкретная, погрузив всё в непроглядную тьму. Словно опомнившись, острым серебряным кончиком высунулся из-за далёкой вершины полумесяц. Горы стали отбрасывать на тропу зыбкие, колеблющиеся тени. Бредущие в полумраке молчаливые силуэты казались призраками...
Заночевали в овражке. Всю ночь Мисак пролежал с открытыми глазами, мучимый разными переживаниями и тревогами, и лишь к утру, обессилев, забылся коротким сном. Вдруг приснилась старуха со злым лицом. Сжимая в кончиках пальцев большую "цыганскую" иголку, она, сверля взглядом, приближалась к нему быстрым шагом. Почувствовав укол в бок, подросток распахнул веки. Старуха пролетела над ним, словно дельтаплан, широко распростёрши руки, а вместо неё над ним навис Бахтияр:
– Вставай!
В качестве завтрака Бахтияр протянул Мисаку горсточку орехов, перемешанных с изюмом.
Вахид и Гусейн о чём-то тихо переговаривались, сидя на камнях чуть поодаль от них. Последний бросил на подростка недобрый взгляд с прищуром.
Едва пустились в дорогу, Гусейн достал видеокамеру и приступил к своей обычной работе, снабжая кадры собственными замечаниями. Вахид также периодически снимал что-то на свою камеру.
До окраины города, где, как утверждал Вахид, было спрятано золото, оставалось совсем немного. Неподалеку в ущелье журчал родник. Гусейн предложил сделать привал и, достав из рюкзака пластиковую бутылку, отправил Мисака за водой. Вахид пошёл осматривать местность. Оставшись наедине с Бахтияром, Гусейн произнёс:
– Мальчик с нами больше не пойдёт
– Но ведь сам говорил, что если отпустим его - он выдаст нас, - напомнил Бахтияр.
– А мы его не отпустим, - зло усмехнулся Гусейн.
– И что будем с ним делать?
– А ты не догадываешься?..
– Но...
– начал было Бахтияр.
– Кишка тонка?
– резко прервал его Гусейн.
– Если не хочешь быть свидетелем, можешь идти собирать цветы на поляне.
– Вахид в курсе?
Гусейн не ответил.
Тут подросток вернулся с бутылкой, полной родниковой воды. Взгляды Гусейна и Мисака пересеклись. Однако это были не взгляды хищника и жертвы. Мальчик, кажется, не чувствовал подступившейся вплотную опасности. Он спокойно сел напротив Гусейна, метрах в трёх, поближе к Бахтияру. Последний встал и пошёл в сторону леса, как бы по малой нужде.
Отойдя с десяток метров, Бахтияр услышал приглушённую автоматную очередь: "прт-прт..." и обернулся. Мальчик уже не сидел, а лежал на правом боку, его правая нога была вытянута, а левая - в полусогнутом положении. В полуметре от мальчика лежала непочатая бутылка с водой, окрасившаяся в цвет крови.
Смерть наступила мгновенно. Подросток не успел даже вскрикнуть.
Гусейн с автоматом на коленях искоса смотрел на бездыханное тело. Бахтияр невольно подошёл к мальчику, взялся за его левую руку, поднял за плечо, будто не веря в произошедшее, однако тот не подавал каких-либо признаков жизни.
– Ты что, жалеешь его, баджоглы?10 - сзади донёсся недобрый голос Гусейна.
Бахтияр не ответил.
– Испугался?
Бахтияр продолжал молчать.
Это рассердило Гусейна, и он стал оскорблять его, назвав "мягкотелым фраером".
– Ладно, ты иди, догоняй Вахида, - сказал он, успокоившись.
– Спускайтесь вниз, по правой стороне холма. Я подойду.
Гусейн остался сидеть в прежней позе, кажется, что-то обдумывая. Бахтияр поравнялся с Вахидом, который, казалось, не был в курсе произошедшего. Метров пятьдесят прошли молча.
– Нам это надо было?
– не удержался Бахтияр.
– Мальчик сдал бы нас, - ответил Вахид.
Бахтияр понял, что Вахид был в курсе намерения Гусейна и что они договорились без него, зная его "мягкотелость".
У ручейка остановились, положили вещмешки, ополоснули холодной водой лица и шеи.
На горизонте показался Гусейн. Он шёл по левой стороне холма.
– Вот шустрый - он нам показал тропинку с колючками, а сам по хорошей, короткой дороге топает, - возмутился Бахтияр.
Гусейн шёл с включённой камерой, комментируя: "Сегодня, если не ошибаюсь, 8 июля. Мы уже забыли счёт дням и ночам... У нас был "гость", но по дороге заболел, у него схватил живот, и он остался..."
Затем он резко сменил тему: "Мы проголодались. Надо найти где-нибудь бесхозного барашка, приготовить шашлык... Повторяю, наши военные боятся приходить сюда, говорят: "Там мы с голоду помрём". Не бойтесь, идите. Я чувствую, что в азербайджанской армии выросли нужные люди. Вероятно, мы придём сюда не только с охотничьим ружьём, но так, как полагается. Мы не будем убегать и не будем прятаться в лесах, а вот так открыто гулять на этих территориях. Я хотел бы в следующий раз снимать эти территории вместе с нашими солдатами..."
17
В полукилометре виднелась деревня.
Вахид посмотрел в бинокль. На отшибе деревни стоял домик.
Приблизились, засели в зарослях метрах в тридцати, присмотрелись. Это была одноэтажная кирпичная постройка с белой деревянной дверью, запертой навесным замком с помощью сведённых колец. Вокруг не было живой души. Вахид осторожно подошёл. Бахтияр остался на стрёме, возле железной бочки, в нескольких метрах от дома, а Гусейн - ещё дальше, под деревом на возвышенности.