Диверсия не состоялась
Шрифт:
Мы вышли за ворота и походным маршем направились на северо-запад. Шли молча. А когда свернули с тропинки на просеку и построились в две шеренги, Федотов затянул «Петроград мы не сдадим». У нас получилось: «Ленинград мы не сдадим», но ни воспитатель, ни инструктор будто ничего не заметили. А вместо «русскую столицу» мы пропели «русскую станицу» - и тут сошло.
Взобрались на каменистую вершину холма. Федотов приказал остановиться.
– Перед вами маленький уголок необъятной немецкой империи. Здесь, на этой священной земле, мы проведем в играх много
Вдали, за голубой полосой озера, мы увидели средневековый замок. А недалеко от места, где река впадала в озеро, остатки моста - груды исковерканных металлических конструкций, левее - огромный, утопающий в зелени сад, в глубине которого возвышалось двухэтажное каменное здание светло-зеленого цвета. Рядом виднелись еще два деревянных строения, похожих на солдатские казармы. Позади простиралась холмистая, покрытая лесом равнина, перерезанная серой лентой шоссе, белели какие-то домишки под красными черепичными крышами, а дальше тянулись вышки-скворечники.
– Что это там?
– спросил Женя Хатистов, показывая рукой в сторону концлагеря.
– Там?
– рассеянно переспросил Федотов. И вдруг оживился: - А! Там живут и работают на каменоломнях враги новой Германии. Вы же видели этих бандитов, когда проходили мимо. Каждого из них надо было бы давным-давно повесить, но фюрер по доброте своей даровал им жизнь. С ними он ищет другие пути окончательного примирения.
Я подумал: может, здесь, как и у нас в Смоленске, на улице Большой Советской, у дома Красной Армии, фашисты закапывают людей живыми в землю? И, чтобы скрыть волнение, повернулся в ту сторону, откуда мы только что пришли. Вон ржаное поле, через которое тянется тропинка. А вон и наш терем-теремок, зажатый со всех сторон вековыми елями…
– Давайте спускаться,– сказал Федотов.
– Хорошенько запоминайте дорогу. Здесь вам еще не раз придется бывать.
На каждом шагу мы ахали от удивления. В зарослях кустарника мелькнула голова какого-то большого животного с большими раскидистыми рогами.
– Олень! Живой!
– в восторге закричал Валька.
– Лось это, - добродушно поправил его Таболин.
– Совсем такой, как у нас на Смоленщине.
Потом через лужайку проскакал заяц, а на опушке мы увидели пятнистых оленей и косуль. Они без боязни смотрели на нас и неторопливой рысцой убегали прочь.
Спустившись с холма, мы очутились в густых зарослях тростника.
– Учтите, - сказал Федотов, - во время военно-спортивных игр вам придется преодолевать не только пересеченную, заболоченную местность и лесные массивы, но и водные преграды.
Он вывел нас на поляну и подал команду:
– Привал!
Таболин развязал вещевой мешок и роздал всем бутерброды. Высоко над головой раскинулось безоблачное небо. В безбрежном голубом просторе резвились ласточки.
– Играют, чертяки, и война им нипочем, - прожевывая бутерброд, подал голос Федотов.
–
– Как сказать, - угрюмо промямлил Федотов, посматривая в нашу сторону.
– Может, мы еще поближе, чем на передовой. Работаем-то на ощупь, в темноте. Самое главное, не хватает времени проверить как следует тех, кому доверяем…
Послышалось глухое покашливание.
Укрывшись в кустах жимолости, я ждал продолжения разговора.
– На фронте все ясно и понятно, не то что здесь!
– бурчал Федотов.
– Позади у тебя всегда тылы, друзья, наконец. А тут - тьфу!
– В этом смысле вы, конечно, правы, - согласился Таболин.
– Отсюда все наши беды.
Федотов кивнул, поднялся и помахал резвившимся на поляне мальчишкам.
– Ну, а теперь, ребята, двинемся к озеру!
Мы бодро шагали по мягкому ковру из мха и трав. Все чаще попадались то низкорослый колючий кустарник, то нагромождения из камней-валунов, а то под ногами начинала хлюпать вода. Вот мы достигли болота, принялись перескакивать с кочки на кочку. Кочки качались, уходили из-под ног.
Первым оступился Витя Корольков. Мы и охнуть не успели, как он увяз по пояс в зыбкой трясине.
– Витька, держись!
– крикнул Валя Белов и, как ящерица, пополз на помощь. Но младший инструктор опередил его: пригнул ствол березки, и Витя, ухватившись за ветки, выбрался на кочку.
– В следующий раз, я думаю, это не повторится, - сердито сказал Федотов и отдал команду продолжать движение.
Но пока мы перебирались через болото, еще двоим из нас пришлось оказывать помощь.
– Ну и дорожка!
– пожаловался Валя, когда мы вышли на крутой каменистый берег речки.
– Век бы ее не видать, - проворчал я и, оступившись уже на сухом месте, кубарем полетел с обрыва. Плюхнувшись в воду, я поплыл к противоположному берегу. Тут уж мальчишки начали потешаться:
– По-собачьи плывет!
– Ух как здорово!
А мне было не до смеха. Заметив свою оплошность, я повернул назад. Намокшая одежда тянула ко дну, и я, глотая воду, выбивался из сил, стараясь выбраться на берег.
У разбитого моста воспитатель сделал нам очередное внушение:
– Во время переходов шуметь, разговаривать и тем более смеяться нельзя! Представьте себе, что через это болото, заросли с ручейками проходит линия фронта, а вы - солдаты, выполняющие особое поручение командования. Знаете, что случилось бы с вами? Да вас, как куропаток, перестрелял бы неприятель!
Вместе со всеми я побежал к озеру. Снимая мундир, Женя спросил у меня:
– К чему мы поперлись через эти дебри? Рядом была просека. Я ее с холма видел.
– Эх ты, недотепа!
– подражая Федотову, сказал я.
– Слыхал небось, ведь мы проходили линию фронта.
– Ну да!
– удивился он.
– Какую линию фронта?
– Такую вот. Потом узнаешь, - и поплыл к торчавшей из воды каменной глыбе. Когда я был уже рядом с этой глыбой, то позади услышал испуганный Женькин возглас: