Дивизия без вести пропавших. Десять дней июля 1941 года на Лужском рубеже обороны
Шрифт:
Пока сведения из 483-го полка не вызывают тревоги. Наше боевое охранение совместно с сохранившими боеспособность отходящими подразделениями 90-й и 111-й дивизий отражает попытки противника захватить плацдарм.
Неожиданно получили мощное усиление. Рано утром в штаб дивизии прибыл командир 10-го мехкорпуса генерал И. Г. Лазарев и сообщил, что по приказу командующего фронтом совместно с нашей дивизией будет действовать 24-я танковая дивизия. [163] Он попросил ознакомить его с обстановкой и порекомендовал нам для улучшения управления частями выслать поближе к переднему краю оперативную группу штаба дивизии.
163
Одну из двух снятых
Было принято решение КП опергруппы разместить в деревне Рютень, километрах в десяти от боевого охранения. Вместе с группой командиров штаба я выехал на наш новый командный пункт. В Рютени меня встретил начальник разведки дивизии и доложил, что подчиненные комполка Харитонова захватили ”языка”. Это офицер и, как сообщили, важный чин.
Я решил позвонить Харитонову. Но, как иногда бывает, в самый нужный момент связь не работала. Телефонисты стали вызывать КП 483-го полка по обходным линиям. И когда дозвонились, то из-за плохой слышимости лишь удалось выяснить, что подполковника на КП нет.
Спустя немного времени возле КП остановилась полуторка. Бойцы доставили пленного. Это был майор гитлеровской армии. Сопровождавший пленного лейтенант рассказал подробности его пленения. Рота занимала оборону в районе станции Плюсса. На перроне находилась группа бойцов. Вдруг кто-то заметил, что со стороны Пскова катит мотовагончик. Спросили железнодорожников: чей, кто может ехать? Начальник станции, пожав плечами, ответил, что все поезда со стороны Пскова проследовали еще вчера, и связи нет даже со Стругами. Пока суд да дело, мотовагончик остановился.
На пути выскочила группа солдат и направилась к станции. Кто-то крикнул:
– Ребята, это ж фашисты! Огонь!
И началась такая пальба, будто высадилось не меньше роты. Гитлеровцы, отстреливаясь из автоматов, бросились к вагончику. Но никто из них добежать не успел. Когда перестрелка стихла, из мотовагончика вышел мертвенно-бледный офицер. Он поднял руки и направился к нашим бойцам.
В академии я изучал немецкий язык, был знаком с военной лексикой. Стал допрашивать пленного. Он сообщил, что на нашем направлении наступает 41-й моторизованный корпус генерала Рейнгардта в составе двух танковых и одной моторизованной дивизий. Кроме того, Рейнгардту подчинена 269-я пехотная дивизия. Корпус имеет задачу захватить Ленинград. Как офицер-железнодорожник, майор получил задание проехать на дрезине до Луги, проверить состояние путей и взять на учет подвижной состав. В штабе группы армий “Север” его подвели: сказали, что Рейнгардт находится на подступах к Луге…
Майор говорил со мной по-немецки, иногда вставлял русские слова. Он объяснил, что в свое время работал с нашими железнодорожниками и немного освоил русский язык. И как специалиста, знающего русские железные дороги, его мобилизовали в войска вермахта.
Допрос прервал телефонный звонок Машошина:
– Иван Семенович! Что ж ты держишь “гостя”? Пядышев, как узнал о нем, житья не дает. Да и мне хочется на живого гитлеровца посмотреть. С империалистической не встречались…
Пленного под охраной я отправил в штаб Лужской оперативной группы. Ночью сопровождавшие его вернулись, старший доложил о выполнении приказания и сообщил, что немецкий майор дорогой по-русски разговорился. Обещал всякие блага, если его отпустим. Все равно, дескать, через неделю армия фюрера будет в Ленинграде». [164]
164
Кринов, СС. 27–29.
Документальная строка
«Ленинград. Государственный Комитет Обороны принял решение перебазировать из Ленинграда и Ленинградской области на восток еще 80 заводов и 13 центральных конструкторских бюро. Целиком или отдельными цехами Охтинский химический комбинат, заводы имени В. И. Ленина, “Экономайзер”, имени Я. М. Свердлова направлялись в Свердловск, заводы Кировский и имени “Комсомольской правды” – в Нижний Тагил, “Вулкан” и имени Карла Маркса – в Ташкент и т. д.
В первую очередь эвакуировались предприятия ведущих отраслей промышленности». [165]
В этот день полкам 2-й ДНО вручались Красные Знамена.
Антюфеев: «11 июля в Ленинград прибыл маршал К. Е. Ворошилов, назначенный накануне постановлением Государственного Комитета Обороны главнокомандующим Северо-Западным направлением. Главком, ознакомившись с обстановкой на Северо-Западном и Северном фронтах, приказал скорее отправить в бой новые ополченские формирования…» [166]
165
Кринов, С. 29.
166
Ополченцы, С. 24.
Смоленское сражение. 3-я танковая группа немцев прорвала оборону на стыке 22-й и 20-й армий Западного фронта и овладела городом Витебск. 2-я танковая группа форсировала Днепр севернее и южнее Могилева.
Киевская операция. 1-я танковая группа немцев вышла к реке Ирпень, где была остановлена упорной обороной на рубеже Киевского УР. Войска Юго-Западного фронта оказались расчлененными на две части: северную, включавшую 5-ю армию, которая заняла Коростенский УР, и южную – основные силы фронта в составе 6-й, 26-й и 12-й армии, которые вышли на Новоград-Волынский и Лотичевский УР.
В этот день на аэродроме Купля в 3-м отряде 13-й отдельной истребительной эскадрильи 61-й авиабригады ВВС КБФ появились «семь ранее невиданных самолетов».
Лашкевич: «Новым самолетом, которым вооружался отряд, оказался штурмовик Ил-2, оснащенный мощным вооружением: 400 килограммов бомб, 8 реактивных снарядов PC-132, 2 пушки калибром 23 мм и 2 пулемета калибром 7,62 мм… Они были крупнее истребителей, но меньше бомбардировщиков. Характерная кабина с фонарем-горбом отличала их от других самолетов. Из-за этой горбинки впоследствии Ил-2 и прозовут “горбатым”. Мотор и кабина летчика имели броневую защиту, но сам фюзеляж был деревянный – клееная фанера. Самолет был оборудован радиосвязью. Высокие крепкие шасси убирались и выпускались при помощи пневмосистемы. В передней части крыльев торчали крупнокалиберные пушки и пулеметы. На Ленинградском фронте и Балтике эти самолеты появились впервые…» [167]
167
Лашкевич, С. 46.
12 июля
Маневр, начатый немцами 11 июля, в этот день получил свое естественное продолжение.
Раус: «На следующее утро наши головные подразделения атаковали фланг русских сил, охранявших шоссе. О том, что русские занимают южный берег мелкой болотистой речушки, мы узнали еще накануне. [168] После короткого и жаркого боя, в котором участвовали и танки, мы опрокинули фланговое охранение в реку. В этом бою впервые на русском фронте появились американские танки-амфибии. 6 из них были уничтожены огнем наших танков и противотанковых пушек, стрелявших с близкого расстояния из леса: 3 были уничтожены на суше, а еще 3 – при попытке пересечь реку. Первые немецкие солдаты, переправившиеся на северный берег речки, захватили 2 амфибии в совершенно исправном состоянии.
168
Возможно, река Курея, левый приток Плюссы. А возможно и та же река Белка, на берегах которой дрались части погранотряда. Алексей Федоров полагает, что «танки 21-й тд, ударив от Николаево в сторону Лудони одним кулаком, вторым свернули на юг в сторону дер. Щирск, вероятно, решив обходным маневром ударить по немцам с юга, тем более, что тогда там был мост через реку Белка, но то ли мост был непригоден для танков, то ли форсировать Белку не смогли или не успели, так как в Щирске или Теребунях напоролисьна немцев из группы Рауса, там и полегли».