Дивная золотистая улика
Шрифт:
– Нет, - Воронцов строго посмотрел на него.
– Но вовсе не из-за того, о чем вы думаете, молодой человек. Просто в такой ситуации лучше, если все детали держит в голове только один человек.
– И я о том же, - удовлетворенный Гошка откинулся на спинку стула.
– Извините.
– Ничего. Так вот, если вы найдете предателя...
– последнее слово Воронцов выговорил громко и четко, глядя мне прямо в глаза.
– Если вы найдете предателя, - продолжил Иван Владимирович, - и у меня останется время на подготовку новой заявки, ваша фирма получит премию. Разумеется, после того, как будет подписан контракт на строительство. Полпроцента от общей суммы вас устроит?
Александр Сергеевич слегка наклонил голову:
– Более чем. Гарантировать мы, естественно, ничего не можем, но приложим все усилия. Для достижения результата, я имею в виду.
После этого план действий, предложенный Воронцовым, был еще раз обсужден и принят, хотя и с некоторыми оговорками. Оговорки касались технических деталей вроде круглосуточной слежки, на которой настаивал Иван Владимирович. Такой вариант Баринова совершенно не устраивал.
Штат агентства "Шиповник" невелик - нас всего четверо. Уже упоминавшаяся секретарь-референт Нина, мы с Гошей - оперативные работники и сам шеф. У Нины хватает обязанностей, и к работе "в поле" ее стараются не привлекать. Александр Сергеевич не может себе позволить заниматься вульгарной слежкой ни по положению, ни по возрасту, ни по состоянию здоровья. Меня шеф считает еще недостаточно подготовленной, чтобы выпускать работать самостоятельно, а один Гошка, понятно, не в состоянии обеспечить круглосуточное наблюдение. Поэтому Баринов очень деликатно объяснил клиенту (а Воронцов уже считался клиентом), что в подобном экстриме нет необходимости. Не вдаваясь в подробности, он упомянул о существовании видеонаблюдения, телефонного прослушивания и прочих, основанных на последних достижениях науки и техники, методов. То, что использование этих методов в нашей работе нельзя назвать вполне законным, не акцентировалось.
В ответном слове Воронцов выразил абсолютное доверие к профессионалам и позволил нам действовать на наше собственное, профессиональное усмотрение. При этом предупредил, чтобы мы не особенно рассчитывали на возможность установки в доме и офисе Углянцева телефонных жучков и видеокамер.
– У этого типа служба безопасности, крутые ребята. Когда я хотел с ним поговорить... одним словом, меня близко не подпустили. А копаться в телефонах вам и подавно не позволят.
Крутизну упомянутой службы Воронцов, как вы уже поняли, несколько переоценил. Да, мы действительно не смогли подобраться ни к дому, ни к офису Углянцева, но если честно, не очень-то и старались. Существует масса других способов выполнить задание. Впрочем, кого волнуют мелкие подробности, что и как было сделано? Главное - результат.
– Но у меня в голове не укладывается, - никак не мог успокоиться Воронцов.
– Павел Петрович и предательство? Несовместимо!
– Так мир устроен, - шеф говорил извиняющимся тоном, словно чувствовал свою личную вину за несовершенство мира.
– Предают только близкие. Чужой человек и захочет, а не предаст, возможности не те. А вот близкие, они нас в руках держат, и надо быть готовым, - Александр Сергеевич вздохнул и почему-то укоризненно посмотрел на меня.
Я растерялась. Он что, меня имеет в виду? Что, я и есть тот самый близкий человек, который в любой момент может его предать и он к этому готов?
– Давай, Ритка!
– еле слышный шепот Гоши, сопровождаемый внушительным толчком в бок, вывел меня из оцепенения. А, вот в чем дело! Шеф всего лишь хотел намекнуть, что мне пора вступить в разговор.
Вы думаете, нам, частным сыщикам, достаточно выполнить заказанную работу, и клиент уйдет счастливый? Увы, ничего подобного. К сожалению, людям свойственно переносить отношение к постигшим их неприятностям на тех, кто им помогает с этими неприятностями бороться. Врачи, занимающиеся тяжело больными, онкологи, например, тоже с подобным сталкиваются.
Если больной вылечился, он почти подсознательно уверяет себя, что выздоровел не столько благодаря, сколько вопреки лечению, и вообще, ничего такого страшного у него не было и просто не хочется тратить время на разборки: кто, собственно, виноват в том, что был поставлен неправильный диагноз. И он стремится как можно быстрее забыть и дни, проведенные в больнице, и лицо врача, ассоциирующееся прежде всего с болезнью. А если человек умирает... что ж, тогда родным и близким тем более понятно: виновата не болезнь, а тот, кто с этой болезнью боролся и не смог победить.
Точно так же и в случае с детективными агентствами. Клиент мучается подозрениями, но у него остается надежда, что он ошибается, все не так страшно, скоро все объяснится самым невинным и забавным образом. А когда мы предоставляем ему неопровержимые доказательства, в мозгу расстроенного человека часто происходит странный переворот. Обманутый и преданный, он обращает свою обиду не только на тех, кто его обманул и предал, но и на нас. Частные детективы воспринимаются как неотъемлемая часть беды, и мысль о них ничего, кроме отвращения, не вызывает.
Чисто технически мы могли бы не обращать на это внимания. Подумаешь, ушел нерадостный и никогда больше к нам не обратится. Во-первых, если припечет, обратится, как миленький, куда он денется? А если даже и нет, подумаешь! Мы профессионалы, и состоятельных людей, срочно нуждающихся в квалифицированной детективной помощи, на наш век хватит. Но, как сформулировал однажды Гоша: "Клиент, выходящий из наших дверей с поникшей головой, вредит бизнесу!"
<