Дивная золотистая улика
Шрифт:
– Так вот, Рита, фламенко - это не веселье. Это не просто танец, это целая философия. Выучить движения не так сложно, но фламенко танцуют не ногами, фламенко танцуют душой! И словами этого не объяснить, это надо видеть, а потом самой попробовать... пойдем!
Танцуют душой? Не знаю, не знаю. Если это так действует на нервы, я против!
Мы прошли через узкий коридорчик, миновали поворот с табличкой-стрелкой "раздевалка" (черное на красном, а как же!), и подошли к большим застекленным дверям. Здесь хорошо была слышна музыка, неровный топот и веселый
– И-и-раз! И-и-молодцы, девочки! Катя, подбородок выше! И-и-ножкой! И-и-ножкой! Светлана, подбери живот! И-и-раз! Плечики держим!
Людмила осторожно приоткрыла дверь и поманила меня.
– Смотрите, - прошептала она.
– Эта группа занимается всего полтора месяца, а какие стали красавицы!
Я послушно заглянула в щелочку. Мне была видна только часть просторного зала, но этого было достаточно. "Девочек" было десятка полтора. Все в черных обтягивающих кофточках и ярких пышных юбках. И все в туфлях на невысоких устойчивых каблуках. Они стояли ко мне спиной - точнее, не стояли, а топали, вертелись и подпрыгивали, повинуясь музыке и командам стройной женщины лет сорока. Очевидно, это и есть преподаватель и владелица школы фламенко, госпожа Санчес. Я указала на нее взглядом, вопросительно подняла брови.
– Елизавета Максимовна, - подтвердила Людмила.
Женщина запела, ритмично хлопая в ладоши, и закружилась на месте, стуча каблуками. Ее ученицы послушно подхватили песню, повторяя движения... в меру сил пытаясь повторить. Более или менее удачно получилось только у троих - они были и постройнее, и погибче. У остальных изящество заменялось усердием.
– На каком языке они поют?
– шепотом спросила я.
– На испанском, естественно, - Людмила посмотрела на меня с удивлением.
– Изучение испанских народных песен входит в обязательную программу курса. Надо же пропитаться мелодикой.
– А-а, - я понимающе покивала. Действительно, какие же могут быть танцы, если мелодикой не пропитываться?
Смотреть и правда оказалось интересно. И действительно тоже захотелось танцевать. Не настолько, конечно, чтобы "бежать, в школу записываться", но на том, что я постукиваю по полу каблуком в такт музыке, я себя поймала. Людмила это тоже заметила.
– У вас хорошее чувство ритма, - прошептала она.
Улыбка, которая сопровождала эти слова, была исключительно профессиональной - улыбались только губы. А взгляд... Странно, мы ведь только что, кажется, выяснили отношения. Тем не менее, у меня было четкое ощущение, что Людмила продолжает воспринимать меня как неприятность, причем неприятность серьезную. И теперь пытается просчитать, какие необходимо принять меры, чтобы нейтрализовать мое негативное влияние.
Урок закончился. Елизавета Максимовна выключила магнитофон и захлопала в ладоши.
– Спасибо, девочки!
"Девочки" тоже зааплодировали, расслабились и загомонили, обмениваясь впечатлениями.
– Подождите минуту, - попросила Людмила и скользнула в зал.
Ученицы потянулись к выходу, и мне пришлось отступить в глубину коридора, так что я не могла видеть, как старший менеджер разговаривает с директором школы. А жаль. Интересно, как ко мне отнесется госпожа Санчес?
Елизавета Максимовна отнеслась ко мне спокойно и деловито. Она вышла из зала последней и кивнула:
– Добрый день. Давайте пройдем в мой кабинет.
И легко зашагала, словно поплыла по коридору. Черный лебедь. Одиллия. Я потрусила за ней, просто физически чувствуя свою неуклюжесть.
Кабинет директора школы оказался маленькой комнатой, интерьер которой ни чем не отличался от того, что я наблюдала в холле. Отсутствие окон, черные фигурки на красном фоне и мягкие кожаные диванчики вдоль стен. Если там и имелось место для работы с документами, то я его не заметила. То есть ничего похожего на письменный стол или секретер! Немного странно для кабинета, правда?
– Присаживайтесь, - Елизавета Максимовна указала мне на один из диванчиков, - и я отвечу на ваши вопросы.
– Спасибо.
Я постаралась опуститься на диванчик как можно изящнее - рядом с этой женщиной хотелось двигаться плавно и элегантно, живот сам собой втягивался, а плечи расправлялись. Мало того, сразу возникали мысли, к которым я в обычном состоянии не склонна: например, что все жареное, острое и сладкое чуждо человеческой природе, а подъем в шесть утра с последующей пробежкой и контрастным душем - наоборот, очень даже этой природе свойствен. И, разумеется, та же самая природа просто требует занятий танцами, а конкретнее - фламенко.
Елизавета Максимовна опустилась рядом легко и грациозно, словно бабочка. Изящно скрестила ножки, положила руки на колени и чуть-чуть склонила голову набок.
– Итак?
– улыбнулась она.
– Что именно вас интересует?
Не успела я открыть рот, она заговорила снова:
– А впрочем, я и сама знаю. Вы, Рита, просто не представляете себе, сколько раз я уже отвечала на эти вопросы. Во-первых, я, конечно же, не испанка. Санчес - фамилия бывшего мужа, а в девичестве я самая настоящая Иванова. Во-вторых, в Испании я, конечно, жила. Семь лет, все время, пока была замужем за господином Санчесом.
Я слушала, все больше удивляясь. Что же, Людмила ничего не сказала ей? Ни кто я такая, ни зачем пришла? Странная она, старший менеджер школы фламенко. А Елизавета Максимовна продолжала отвечать на вопросы, которые, по ее мнению, меня интересовали:
– Испанский язык я знаю, разговорный, конечно, испанский, но поверьте, этого достаточно. И хореографическое образование у меня есть, среднее специальное - я закончила училище. Не московское, правда, и не питерское, но поверьте, в провинции тоже неплохо учат. А за время, что жила в Испании, я заинтересовалась фламенко. Окончила школу, получила диплом, право преподавания. И вот эта лицензия, - она указала на пестрый плакатик в затейливо украшенной рамочке, - самая настоящая. Документ об окончании моей школы будет признаваться за границей так же, как диплом школы, допустим, из Каталонии.