Дивная золотистая улика
Шрифт:
Вот я и воспользовалась удобным случаем. К сожалению, не могу сказать, что реакция Углянцева меня удовлетворила. Он только отмахнулся рассеянно:
– К счастью, у меня все не настолько плохо. Впрочем, это пустяки, не имеющие отношения к делу. На чем мы остановились?
Одно из двух: или Анатоль великий артист, или он не знаком с Сантаной. Я перевернула страничку в блокноте и любезно сообщила:
– Мы закончили обсуждать
– Закончили?
– слабо улыбнулся Углянцев.
– Что ж, и на том спасибо.
– Кого я еще, по вашему мнению, отправил на тот свет? Надеюсь, список не очень длинный?
Мне не понравился слишком легкий игривый тон Анатоля, и я ответила строго, по-учительски назидательно.
– Длинный, короткий - это вопрос философский. Кому-то и одна загубленная жизнь - слишком много, а другому и два десятка - пустяки. Шутки в такой ситуации неуместны.
– Вы из меня, пожалуйста, душегуба не делайте, - снова надул губы Углянцев.
– И ситуация ваша нелепая! Явились ко мне, обвиняете, черт знает в чем!
– Не по собственному желанию явилась, - язвительно напомнила я.
– Меня к вам привезли со связанными руками и мешком на голове.
– Но я же извинился!
– Это, конечно, в корне меняет дело. Мне уже стыдно, что я извожу такого милого человека дурацкими подозрениями!
– Между прочим! Вы вполне можете не считать меня милым, но подозрения ваши - дурацкие, дурацкие, дурацкие!
Я хотела ответить очередной колкостью, но в последний момент сдержалась. Да, наша беседа с Углянцевым произошла не по моей инициативе, и неизвестно, насколько она будет полезна, но превращать ее в вульгарную свару - верх непрофессионализма. Я сжала кулаки и растянула губы в улыбке.
– Нет нужды так кричать. И вообще вернемся к делу. Что вы можете сказать о гибели Олега Гавриловича Поршнева?
– Кого?
– хмуро переспросил Углянцев. Ему взять себя в руки и продолжить нормальный, а не на повышенных тонах разговор, было явно труднее. Очевидно, сказывалось отсутствие тренировки.
– Поршнев Олег Гаврилович, - повторила я.
– Да я понял, - нетерпеливо отмахнулся Анатоль.
– Кто такой этот Поршнев? Я его знаю? В каком он бизнесе?
Углянцев задавал вопросы совершенно естественно, ни капли наигрыша. Он что, действительно, не знает Поршнева? Впрочем, если Анатоль только задумал операцию, а исполнителя подбирала и нанимала Дама Икс... Нет, даже если Углянцев не знал конкретных, имени и фамилии, то все равно должен был понять, о ком речь. И хоть какая-нибудь эмоция, хоть тень ее мелькнула бы: проявилась бы в глазах, в голосе, в пальцах... Здесь же ничего похожего. Тем не менее, я продолжила.
– Бизнесменом его назвать трудно. Это алкаш, которого наняли для выполнения весьма специфического задания.
– Какого еще задания?
– А вы не знаете?
– я уставилась на Углянцева, гипнотизируя его, как удав кролика.
Не знаю, насколько это было похоже (я честно постаралась представить, что я - старый опытный удав, а сидящий передо мной мужчина - обреченный кролик), но Анатоль встрепенулся, подобрал ноги и встревоженно спросил:
– Послушайте, что вы имеете в виду? Зачем вы мне все это рассказываете? Какой-то алкаш... Если его убили, это, конечно, ужасно, но при чем здесь я? Я о нем в первый раз слышу!
Я продолжала молча сверлить Углянцева взглядом, и он занервничал еще сильнее:
– Не понимаю, чего вы от меня хотите? Ладно, бухгалтер - там вы еще могли подозревать, хотя это нелепо и бессмысленно...
Держать паузу было нелегко, но я справилась. И Углянцев снова перешел на визг:
– С тем же успехом вы можете подозревать любого прохожего! Да зачем, подумайте сами, зачем мне идти на такой риск?! А алкаш! С ним у меня вообще нет ничего общего!
– Ничего?
– я, наконец, позволила себе заговорить.
– А ресторан "Фараон"?
– Господи, - Углянцев осел в кресле, словно воздушный шарик, из которого медленно выпустили воздух, и заморгал.
– При чем здесь мой ресторан?
– Ваш?
– на мгновение опешила я.
– Ну, будет мой, - раздраженно отмахнулся Углянцев.
– Это вопрос времени, и очень скорого времени. Еще пару недель, и "Фараон" перейдет ко мне.
– Так и я о том же, - моя улыбка была почти нежной.
– Именно с целью завладеть рестораном и была затеяна вся афера.
– Афера, - Углянцев зажмурился и потряс головой.
– Бр-р-р-р! Объясните, в чем конкретно вы меня подозреваете?
– А разве Марина Котельникова ничего вам не рассказала?
– Мариночка была очень расстроена и больше спрашивала, чем говорила. Я только понял, что у ее матушки серьезные неприятности. И вы намекнули Мариночке, будто я к этим неприятностям могу быть причастен. Так что я, по-вашему, сделал?
– Я не утверждаю, что вы сделали, - покачала я головой.
– Но и не исключаю вашего участия.