Дизель решает всё
Шрифт:
Я хмыкнул еще раз, теперь озадаченно.
— Какой смысл? Лучше одну башню с серьезной пушкой иметь, чем две с пулеметами. Все равно в каждой малой башне по одному стрелку, ему одного пулемета — за глаза. На худой конец, хоть огнеметы вместо пушек установите. Только чтобы пушечные танки от огнеметных внешне не отличались.
Я сказал это буднично, понимая, что Т-26 — машина «учебная», а не основной танк будущей войны. Но ленинградцы, видимо, расценили мои слова как посягательство.
— Вы лучше двигатель помощнее дайте, с вооружением как-нибудь разберемся, — молчавший до того Барыков тоже принял участие в разговоре. — Это вообще не от нас
— Как первый ГПЗ заработает — дадим, — охотно согласился я, — наработки есть. Трансмиссия выдержит? Помнится, летом с коробкой приключения были. Может, вам зиловскую дать? Полноценный мобилизационный танк получится с максимальным использованием автоагрегатов…
— Выдержит, у нас тоже наработки есть, — не согласился Барыков. — А пять скоростей, уже освоенных, на четыре менять — смысла не вижу.
— Ну как знаете. Моторное производство покажете? Хочется посмотреть, как и где 130-й мотор будет выпускаться.
Перейдя в интересующий меня цех, я мог наблюдать картину, до мельчайших деталей повторяющую то, что только что видел. По всему цеху стояли на козлах моторы М-5 разной степени готовности, с каждым занималось по два-три человека. Нашлись здесь и два наших Д-130-2, высланных заранее по железной дороге с соответствующей охраной. Причем один мотор был уже полуразобран и единственный старый усатый дядька обмерял его детали, используя при этом линейку, кронциркуль и нутрометр, зарисовывая и записывая результаты карандашом на клочке бумаги. Вот те на! С таким подходом моторов мы еще долго не увидим.
— Здравствуйте, уважаемый. Не старайтесь впустую, я привез полный комплект чертежей с посадками и допусками, — сказал я, подходя к моторам, — а также технологические карты. Моторы же — для исключения ошибок в чтении чертежей и для установки в опытные танки.
Я открыл рюкзак и достал добрых килограммов десять бумаги. Дядька, покопавшись в них, развернул прямо на разобранном моторе один лист с чертежом поршня, внимательно посмотрел на него и, сравнив со своей «шпаргалкой», поднял на меня глаза, протянул руку и представился.
— Павел Кондратьич, уважаю, не то что наши, — он снисходительно кивнул на инженеров. — А то привезут готовый мотор, бросят, а нам ковыряться. Мы, конечно, не гордые, вон, М-5 таким порядком сделали.
Дядька говорил с чувством собственного достоинства, похоже, его авторитет на заводе был на недосягаемой высоте и претензии к начальству он выдвигал запросто. Сиркен, спасая авторитет завода, тут же возразил.
— Полно тебе, Кондратьич, это когда было то? — и, тут же меняя неудобную тему, повернулся ко мне. — Мотор, который вы прислали, по документам 265 лошадиных сил. А где ваш двойной? Или вы его только в чертежах привезли?
— Нет пока этого готового мотора. Ни в чертежах, ни в металле, он пока в работе, и на быстрое его появление рассчитывать не следует. Там с одним новым компрессором заморочек… А здесь два ПЦН-100 стоят, стандартные.
— Так дело не пойдет! — горячо возразил Барыков. — Новый танк Т-28 — махина! Вы наверное, просто не осознаете, какая! Пройдем в опытный цех, там прототип с мотором М-5 стоит, почти готовый. Даже при одном взгляде вам сразу понятно станет, что такой маломощный двигатель для него не годится. А еще, мы, признаться, очень рассчитываем, как и в случае с Т-26, значительно увеличить боевую мощь дизельного варианта по сравнению с прототипом.
— Ну что ж, пойдем, глянем на ваш шедевр, — я покладисто согласился, впрочем, не
Увидев воочию прототип, стоящий пока без гусениц и вооружения, который, за исключением мелких деталей был знакомым мне Т-28, я справился о его массе. Оказалось, что вес его всего 18 тонн. Прикинув соотношение мощности Д-130-2 и массы танка, примерно равное 15 силам на тонну веса, указал на то, что этого вполне достаточно для обеспечения хорошей подвижности.
— Как вы не понимаете, — увидев, что я вовсе не впечатлился, горячо возразил Гинзбург. — Компактный дизель опять даст возможность увеличить боевое отделение и поставить туда более мощное вооружение. А значит — вес растет. Все это мы уже на Т-26 проходили. У нас сейчас на танке М-5 стоит 360-сильный, новый дизель не может быть менее мощным. Вот, взгляните на варианты новой компоновки.
Прямо на ближайшем верстаке были разложены чертежи танков, которых роднила только ходовая часть. Мама родная! Пять башен, из которых четыре пулеметные! Недомерок Т-35! А вот здесь три, но одна из них от нового Т-26 с 37-миллиметровой пушкой. Главная башня при этом сдвинута назад, а водитель сидит в бронеколпаке. Опять недомерок Т-35, на этот раз по количеству башен.
— И это еще не все, — решил добить меня Барыков, — нами прорабатывается тяжелый пятибашенный танк прорыва весом в тридцать пять тонн. Ему без мощного мотора никак не обойтись. Даже пятисот сил мало.
— А нельзя ли вообще от малых башен отказаться? А заодно и от тяжелых многобашенных танков? Вес машины снизится и мощности хватит, — я убежденно начал доказывать то, что для меня являлось прописными истинами. Упирал на невозможность управления огнем малых башен со стороны командира танка. Взгляды, которые остановились на мне, словами не передать. Жалостливые какие-то.
— Три башни, а лучше пять, абсолютно необходимы для танка прорыва по тактическим соображениям. Он, дойдя до вражеских траншей, встанет над ними и прижмет пулеметным огнем малых башен вражескую пехоту, а пушка и пулемет в большой башне будут отражать контратаки. Т-26, идущие следом, также встанут и будут вести продольный огонь вдоль вражеских позиций в обе стороны. Таким образом, минимум первые две вражеские траншеи будут подавлены, наша пехота выйдет на штыковой удар без потерь от ружейно-пулеметного огня. Если у врага траншей больше — значит, больше и танковых эшелонов, — наперебой просвещали меня насчет новейших тактических воззрений ленинградские конструкторы. Тут-то и нашла коса на камень. Я-то прекрасно представлял себе, во что выльется подобная практика, и не стал скрывать это от оппонентов. Мои аргументы были просты — меньше бесполезных башен, значит, лучше бронирование или подвижность. И то и другое способствует выживанию танка на поле боя, а горелые коробки все равно ничего подавить не смогут. Спорили до хрипоты, но ничего не добились друг от друга, разошлись на обед и, воспользовавшись паузой, ленинградцы нажаловались на меня в Москву, в УММ РККА.