Длинные руки нейтралитета
Шрифт:
– Поставить двигатели, разумеется, я могу, но насчет предельной скорости обращайтесь к Риммеру Карловичу.
Но Нахимов проигнорировал явную попытку свалить часть ответственности на иноземного моряка и обратился напрямую к Семакову:
– Кого хотите командиром поставить, Владимир Николаевич?
– Боцманмата Кроева, Павел Степанович, больше некого. Могу я ему пообещать боцманский чин?
Думал адмирал недолго:
–
С самого утра на Камчатском люнете контузило контр-адмирала Истомина. Его тут же отвезли к госпоже доктору. Та уверила, что поставит пострадавшего на ноги в три дня. История не сдавалась.
Планы Тотлебена относительно обрушения вражеских камуфлетов остались невыполненными. Виной тому были действия французов и англичан. Началась пехотная атака одновременно на Волынский редут и Камчатский люнет.
Те офицеры, которые придумали новый образец тактики, так и остались в незаслуженной безвестности. Окажись она действенной, такого бы не случилось.
Союзники оценили мощь русской артиллерии, оказавшейся в состоянии быстро и качественно сокрушить полевые укрепления. Атака началась почти на закате солнца, когда запас гранат на Камчатском люнете оказался минимальным. Уже после боя мичман Шеберг доложил на разборе операции, что до начала атаки боезапас составил по одиннадцати выстрелов на ствол. Солдаты выбегали из траншей, разворачиваясь в плотную цепь и становясь неудобной целью для гранат. Впрочем, цепь была не одна: за ней бежали еще три.
Атака началась и на Волынский редут, Однако малый гранатомет на этом редуте, в отличие от больших на Камчатском люнете, имел хороший боезапас. А поручик Боголепов замедленностью мышления не страдал.
– По левому флангу пехоты, дистанция триста двадцать, пали! Картечница -товсь! Огонь по команде!
Расчет оказался верным: англичане не успевали развернуться и попадали под губительные разрывы. Комендор Патрушев снова проявил выдающиеся способности, пристрелявшись с четырех залпов. А после десятого разрыва английские пехотинцы откатились на исходные позиции. Разумеется, поручик приписал это успешному действию вверенного ему гранатомета. К тому же выводу пришли моряки у обычных орудий, все еще ожидавшие команды, и все офицеры редута. Вот почему и гранатометчики, прекратившие пальбу, и артиллеристы застыли в ожидании нового штурма. Никому и голову не пришло, что противник лишь имитировал атаку.
На Камчатском люнете все пошло иначе, хотя атака неприятельской пехоты поначалу ничем не отличалась от таковой на Волынский редут.
Мичман Шёберг сообразил, что боеприпасов к гранатомету может не хватить для отражения натиска, и гаркнул во всю силушку:
– А ну, Фрол, запускай картечницу!
Стрелок потратил, наверное, секунду на то, чтобы поухватистее вцепиться в скорострелку. Первая очередь пошла по центру разворачивающегося
– Фролка, твою ж якорем поперек... да с цепью...
– хорунжий Неболтай заимствовал часть выражений из лексикона боцманмата Кроева, - что ты садишь в одно место?! Води стволом, распертудыть тебя!
Неболтай только-только закончил давать ценные указания, когда пули на одной стороне блина закончились. Отдать должное молодому картечнику: он довольно ловко отщелкнул тяжелый диск, перевернул его, присоединил к винтовке и снова повел стволом под глухое 'дух-дух-дух-дух'.
Грозная красно-синяя волна пехоты накатывалась на люнет. Артиллеристы получили команду разрядить заряженные ядрами пушки в набегающий строй и зарядить снова картечью. Хорунжий залег рядом с картечницей и посылал из собственной винтовки пулю за пулей в атакующих.
Шёберг решил, что экономия уже ни к чему, и скомандовал:
– Гранатомет, к бою!
– Эка их много, - пробормотал Тароватов. Он аккуратно, даже нежно двигал ползунок, пытаясь прикинуть расстояние пальбы - а оно неуклонно уменьшалось.
Как-то неожиданно пули в диске закончились. Заряжающий шустро подвинул запасной. Фрол даже не успел защелкнуть стальной блин, когда Неболтай зарычал:
– Степка, набивай, набивай, набивай пули, тетеря сонная!
Оскорбительный эпитет был совершенно незаслуженным: заряжающий, передав полный запасной магазин, тут же принялся запихивать пули в пустой. Дело шло не так резво, как надо бы: и опыта в этом деле у казачка было маловато, и волнение первого боя сказывалось.
Пока уходил второй диск, Неболтай подбадривал стрелка - во всяком случае, свои слова он полагал именно подбадривающими:
– Да что ты тратишь заряды на каждого вражину, как на любимую тещу! Ты сберегай, сберегай, на одного басурмана не более пульки. Куда ж глядишь, справа совсем близко добежали, приголубь их! А теперь слева!
Строй французской пехоты начал рассыпаться. Летели на землю ружья с примкнутыми штыками. Падали вместе с ними люди - и корчились, дергались, кричали, стонали... Но их уцелевшие товарищи все еще надеялись на успех.
Второй пустой магазин ткнулся в руку заряжающего. Третий с щелчком встал на место. А заряжающий снова отвлекся: набивка первого далеко не закончилась.
Где-то в глубине ахнул, взметая землю, взрыв: это гранатомет по приказу догадливого командира батареи начал отсекать волну нападающих еще до того, как они полезли из траншеи.
– Еще подале на осьмушку! Пали!
– надрывался мичман.
На этот раз Плесов попал со второй гранаты. Первая пошла уж слишком большим недолетом, хотя, похоже, кого-то осколками зацепило, да и с ног не менее полдесятка человек посшибало.