Длинные тени
Шрифт:
Я спасу вас, прекрасная донна! — шепотом провозгласил Рутфер и брякнулся с постели. — Мяу, — пожаловался он ночной тишине. И осторожно, на цыпочках, отправился на дело. То есть на спасение. Ну, вы поняли — сначала ожерелье украсть, потом самому его спасти. И все — во славу Великого Мяо…
Добравшись до комнаты Кассандры, Огги успел малость протрезветь. Отмычку подобрал легко, руки почти уже и не тряслись, и вообще — опыт города берет. Заботливо смазанная дверь открылась без единого звука, и перед Огги предстало дивное зрелище.
Заваленный
А рядом с ним застыл огромный черно-белый кот.
Казалось, что животное выбралось из таинственных далей маленького зеркальца, и, удивившись неожиданному появлению человека, застыл, превратившись в дивную статуэтку. Многомудрый, но не совсем трезвый Огги решил, что кот появился не просто так, а со вполне ясным намерением — украсть то самое ожерелье, на которое нацелился он сам.
Как бы то ни было, котик удивленно моргнул, а Огги рухнул на колени и восславил Кошачью Лапу, и в этот раз явившую ему свою когтистую милость.
ЧБК, не привыкший, что его появлению радуются, малость опешил; донна де Неро услышала, что в ее комнате что-то происходит и оторвалась от подушки.
В следующий момент события начали развиваться очень быстро.
Стряхнув дрёму, Кассандра выскочила из-под одеяла и бросилась к своему сокровищу. Она успела ухватить украшение в тот миг, когда Черно-Белый Кот почти скрылся в туманном сумраке зеркальца.
От пушистой кошачьей шкуры во все стороны посыпались искры, яркие, как цинские фейерверки. Упирающееся всеми лапами животное утробно рычало, но не выпускало из пасти краденые камушки. Длинная ночная рубашка Кассандры колыхалась от резких движений воинственной донны, превращаясь в весьма соблазнительное привидение. Туалетный столик раскачивался, как при этом оставалось целым зеркало — ведают только боги. Со стороны казалось, что посеребренное стекло превратилось в серую лужицу, из которой, как левиафан из детской ванночки, выплыл таинственный котяра. Рычание, искры, сдавленные ругательства, звон упавшего дамского барахла…
Очередная коробочка, содержащая, что удивительно, не пудру, а какой-то темный порошок, стукнул Огги по лбу, он очнулся и поспешил на помощь.
Глупая девчонка опять подумала что-то не то! Он всего лишь хотел помочь! Он, между прочим, всяким там иберрийским выскочкам и не думал навязываться!
В этот момент донна де Неро, наконец, вырвала свою собственность из клыков вороватого зверя. Тот возмущенно фыркнул и скрылся в глубинах зеркала, а потом Кассандра сжала ожерелье в кулаке, повернулась и от всей души врезала подошедшему Рутферу в челюсть.
Удар вышел сильным, мужским. Огги перелетел через комнату, врезался затылком в стену и со счастливой улыбкой потерял сознание.
— Он хотел меня обокрасть, — в пятый раз объяснила Кассандра. В только что озвученной версии ночного происшествия не было ни волшебных котиков, ни странных зеркал, одна голая правда: Рутфер забрался к ней в комнату, попробовал утянуть ожерелье, а она, с риском для жизни и чести, была вынуждена обороняться. Сделайте что-нибудь, господин Бонифиус! Девушка нервно поправила халат, потуже затянула пояс, и еще раз повторила: — Этот хам собирался украсть мои изумруды! Я требую, чтобы его наказали!
Возлежащий среди дюжины подушек фрателла хмыкнул, вроде бы соглашаясь, но и не спеша делом доказать свое согласие.
— Требует она, — фыркнула, появляясь на пороге, пренебрежительная Луса. — Молода еще, требовать-то! Задом не виляла бы, мужики к тебе и не приставали бы! А то — как глазки строить, так она первая, а как ответ держать, кто шум поднял, Бони нашего сна лишил — так не виноватая она, мужик сам пришел… Бони, ты как? Супчику хочешь?
Раддо отмахнулся. Не до супа, сейчас надо с делом разобраться. Вот поэтому-то он и не завел семью, а тем более — дочерей. Дела — на половину ломаного гроша, а шума, склок, беспокойства — на целый золотой.
— Он хоть живой? — поинтересовался фрателла у Фломмера. Безмолвный охранник возвышался у стены — свою роль он выполнил, прибыл на место происшествия и нейтрализовал буянящий элемент. Правда, элемент буянил не слишком… скорее, пускал пузыри и сдавленно мяукал…
— Живой. Только пьяный, — доложил Фломмер.
— Неси его в подвал. Пусть проспится. Утром скажешь, что я лишаю его недельного жалованья.
Некоторое время Кассандра ожидала продолжения. Его не последовало — квохчущая вокруг Раддо Луса поправила своему благодетелю одеяла, подоткнула подушку и снова принялась угощать супчиком. Ну ложечку… ну профилактики истощения ради… Целитель сказал — восстанавливать силы, а тут всякие вертихвостки шумят по ночам, понимаешь…
— Что, и всё?! — не поверила Кассандра. — Он меня чуть не обокрал, а ты его лишаешь недельного жалованья, и всё?!
— Не бери в голову, — отмахнулся Раддо. — Если бы Огги и в самом деле хотел тебя обокрасть, уж поверь, он сумел бы провернуть дело по-тихому. Ну, выпил парень лишнего, померещилась ему какая-то чушь… Он, вообще-то, добрый, покладистый.
— «Добрый, покладистый»? — возмутилась девушка. — Этот жлоб посреди ночи вламывается в спальню к незамужней девушке, и всё, что ты делаешь — называешь его «добрым и покладистым»?
Не привыкший, что на него повышают голос, Бонифиус поморщился. А Луса не была бы Лусой, если бы упустила повод поскандалить:
— Тебе что, наш господин Бонифиус — отец родной, или муженек законный, чтоб переживать, кто да зачем к тебе по ночам шастает? И вообще, как ты смеешь ему «тыкать»? Молода еще!
— Донна де Неро заслужила небольшие поблажки, — пожурил Лусу фрателла. — Она весьма хорошо зарекомендовала себя, и не ее вина, что наш эль-джаладский летний проект провалился с таким треском. Кстати, донна, как дела с герцогом Тирандье? Что-то я не помню доклада о том, чем закончилась кавладорская поездка. Исанро намеревается возвращать долг? Как?