Длиною в жизнь
Шрифт:
Тяжело дыша, Кевин попытался снять с нее майку, но ему мешал гипс, и Трейси пришлось помочь ему.
— Ты такая чудесная, — пробормотал Кевин, припадая к ее соску.
Дрожащими непослушными пальцами Трейси расстегнула на нем рубашку и уперлась ладонями в обнаженную грудь Кевина, наслаждаясь щекочущими прикосновениями мягких и курчавых волосков.
— Тебе не больно? — спохватилась она.
— Не-е-т, — простонал Кевин.
Трейси чувствовала, как быстро и сильно стучит под ее ладонью сердце Кевина. Какое чудо, что он жив и что его сердце бьется! И какое же чудо, что они снова вместе!
А ведь он мог умереть! От этой внезапной мысли Трейси похолодела от ужаса.
Не надо об этом думать!
Она глубоко вздохнула и попыталась расслабиться, но слезы уже текли по ее щекам.
— Трейси? Боже мой, да что случилось?!
Не в силах вымолвить ни слова, она обняла Кевина обеими руками и прижалась мокрой щекой к его груди.
— Почему ты плачешь? — допытывался он.
— Я слышу, как бьется твое сердце.
— Ну и что в этом странного?
— Ты мог умереть!
Он фыркнул.
— Точно, мог. Минуту назад.
Трейси улыбнулась сквозь слезы.
— Извини. Понимаю, я веду себя странно, но это сильнее меня. Я не знаю, что со мной происходит. Вероятно, это… Нет, я просто не знаю.
Это была ложь — на самом деле она знала, но не могла ему сказать. Кевин прижал ее к себе и, желая успокоить, начал поглаживать по обнаженной спине. Однако своей лаской он добился прямо противоположного эффекта: нервы Трейси напряглись до предела. С одной стороны, ей хотелось любить Кевина как прежде, с другой — она сознавала, что теперь это невозможно.
— Я хочу, чтобы ты познал меня до конца, — прошептала она и про себя добавила: причем именно так, как когда мы были счастливы.
— Я тоже этого хочу.
Трейси без труда уловила в его голосе страстные интонации, и ей стало грустно. Я веду себя нечестно по отношению к нему, подумала она, да и по отношению к самой себе тоже! И я не знаю, что мне делать!
Какое-то время они лежали молча, прижавшись друг к другу. Наконец Кевин убрал свою руку со спины Трейси и мягко сказал:
— Наверное, нам пора вернуться.
— Извини меня.
— Тебе не за что извиняться.
Трейси поднялась на ноги и, избегая взгляда Кевина, натянула майку и помогла ему застегнуть рубашку.
— Я не хотела все испортить, — пробормотала она, и каждое слово давалось ей с превеликим трудом.
— Все в порядке, Трейси.
Однако это была неправда, о чем оба прекрасно знали. Они собрали вещи и молча вернулись в отель.
5
Кевин смотрел на лежащие перед ним бумаги и не понимал того, что читает. Все его мысли были заняты только Трейси.
За два дня, минувшие с ее приезда, он уже сумел достаточно хорошо изучить ее и теперь желал с такой страстью, что сам себе удивлялся. Вероятной причиной этого могли быть какие-то полузабытые воспоминания.
Раздраженно захлопнув папку, Кевин поднялся из-за стола и принялся мерить беспокойными шагами кабинет. Остановившись перед окном, он задумчиво уставился на линию горизонта — туда, где небо сливалось с океаном, — однако видел перед собой только лицо Трейси, на котором застыло то самое выражение, с которым она смотрела на него вчера вечером на пляже. Он по-прежнему хотел заняться с ней любовью, страстно желал познать снова. В конце концов, Трейси его жена, поэтому его желания абсолютно естественны.
Но почему же в таком случае я чувствую себя обманщиком? — удивлялся Кевин. Я не могу предложить ей себя в качестве того мужа и любовника, каким был прежде, могу лишь предложить себя настоящего, но не уверен, что ей этого будет достаточно. Неужели все дело только в моей неутоленной страсти?
Но нет же, здесь присутствует и еще что-то помимо чисто физического вожделения. Я всегда считал, что нормальный брак держится не только на сексе, но и на чем-то еще, что является неиссякаемым источником счастья и радости.
Прикрыв глаза, Кевин даже зарычал от досады. Перед его мысленным взором предстали зеленые глаза Трейси, ее мягкие губы и рыжеватые волосы. Теперь он твердо знал, что любит эту женщину.
Однако ему не хотелось бы заниматься с ней любовью, если Трейси будет думать, что его желание вызвано элементарной похотью, поэтому следует воздержаться от близости до тех пор, пока…
Звонок телефона прервал его размышления. Кевин вернулся к столу и снял трубку.
— Да?
— Мистер Харрис, здесь мисс Глория Гейнор, которая хочет вас видеть, — доложила секретарша. — Она уверяет, что вы ее знаете.
Кевин поморщился. Мало ли кто меня знает! Вопрос в том, кого я сам могу вспомнить. Во всяком случае, имя посетительницы ни о чем мне не говорит.
— Впустите ее.
Дверь открылась, и в кабинет вплыла высокая элегантно одетая молодая женщина. Вьющиеся каштановые волосы обрамляли открытое привлекательное лицо. Она выжидающе смотрела на хозяина кабинета широко раскрытыми карими глазами, очевидно ожидая, что он ее узнает, однако Кевин совершенно не помнил этой женщины.
— Кевин? — вопросительно произнесла она.
Он медленно встал, а женщина вдруг порывисто устремилась вперед и страстно обвила руками его шею.
— О, дорогой, я так сожалею о том, что с тобой случилось!
На какое-то мгновение Кевин растерялся, не зная, что делать дальше, затем мягко отстранился и предложил:
— Садитесь, пожалуйста.
Кевин почувствовал, как в нем шевельнулось раздражение, поскольку он не мог из-за проклятой амнезии узнать эту женщину и понять, как следует с ней себя вести. Кто она — просто хорошая знакомая, отношения с которой ограничивались дружеским поцелуем в щечку, или какая-нибудь кузина, с которой они давно не виделись?