Для кого звучал Вивальди?
Шрифт:
Нескончаемая музыка заставляла его кровь быстрее бежать по жилам, и Стоун невольно задумался о тех днях и ночах, когда у них в семье все было хорошо. И вдруг ему захотелось сбежать от веселящихся родственников. Веселье — это притворство. Настоящая жизнь была в работе. Если Стоун будет веселиться и расслабляться, то быстро привыкнет к такому состоянию, а этого нельзя допустить. Что такое жизнь без Брук? Как можно радоваться жизни, если рядом нет дочери?
Год назад они тоже устраивали пикник. Был такой же теплый августовский вечер. Поводом для праздника было решение Стоуна и Делии строить свой собственный дом. И они так наслаждались жизнью в тот вечер! Стоун чувствовал себя счастливчиком, у которого есть все, о чем только можно мечтать, — отменное здоровье и хорошая работа. Его помощники на ранчо были больше чем рабочие руки — они были его друзьями. Три брата, которых он не поменял бы на тонну золота, несмотря на то что они иногда были невыносимыми занудами. А самым большим подарком судьбы он считал Делию и двоих детей, которых безумно любил.
Стоун не жалел о своей первой неудачной женитьбе — ведь у него родился сын. А Брук была просто благословением Божьим. Стоун действительно был самым счастливым человеком на земле. Он хорошо помнил, что ровно год назад очень хотел еще одного ребенка. Но тогда он считал, что дети вырастают и становятся взрослыми. Он верил, что может защитить их, научить жить полной жизнью.
На следующее утро Брук без спроса взяла свою лошадь, красивую и горячую кобылу, которую Стоун подарил ей на день рождения. Файерлайт чего-то испугалась и сбросила девочку.
Наверное, он не слишком хорошо выполнял свои отцовские обязанности в последний год, но все равно Делия не имеет права обвинять его в том, что он пренебрегает собственным сыном! Стоун просто хочет, чтобы с Филдом ничего не случилось.
Стоун пил холодное пиво маленькими глотками. Он не мог вести себя так, как будто с Брук ничего не случилось. Жизнь без нее не будет такой же, как раньше, и Стоун не мог притворяться, что ничего не изменилось.
— Эй, отшельник. — Старший брат Блэйд хлопнул Стоуна по плечу. — Ты чего отрываешься от коллектива?
Рана на сердце Стоуна, которая так и не затянулась до конца за весь прошедший год, вновь начала саднить. Ему показалось, что только вчера Брук была с ним.
— Что случилось? — на лице брата было написано неподдельное сочувствие.
Стоун пожал плечами:
— Да так... Кстати, где Делия?
Она стояла в противоположном конце террасы. На ней был голубой сарафан и простенькие красные сандалии. Светлые волосы, на которых играли блики от фонарей, рассыпались по плечам. Она была так прекрасна, и Стоун безумно захотел ее.
— Никогда не подумаешь, что она только утром вышла из больницы, — заметил Блэйд, проследив за его взглядом.
Стоун не слышал брата. Для него сейчас существовала только музыка Вивальди, наполнившая его и всю летнюю ночь. Его бросило в дрожь от воспоминаний, как они с Делией занимались любовью. Да, теперь это были лишь воспоминания. Сейчас у них с Делией отдельные комнаты. Стоун понятия не имел, как уговорить жену вернуться в их общую спальню, где он любил просыпаться рядом с ней на рассвете, вдыхать аромат ее волос и целовать ее теплую шелковистую кожу. Как хорошо было просто нежиться в постели и шептать друг другу милые глупости, пока все на ранчо еще спали и начинавшийся день принадлежал только им одним. Он мог говорить с женой обо всем — о делах, о своих мечтах и мыслях, тревогах, воспоминаниях, и она всегда слушала и понимала его.
Все закончилось в тот день, когда умерла Брук. Разговоры о дочери вызывали нестерпимую боль.
— Брук... Она была очень похожа на Делию. Такая же порывистая, — тихо произнес Блэйд.
Брат как-то странно замешкался, когда называл имя Брук. Такое впечатление, что он не знал, можно ли произносить имя племянницы вслух. Вот что делает с людьми горе — отнимает возможность свободно выражать свои мысли! А может быть, Стоун сам виноват в том, что никто в его присутствии не решается заговорить о Брук? Стоун знал ответ на этот вопрос. После смерти матери его и троих братьев растил отец. Характеры у всех мужчин были разные, но в одном они были похожи: они никогда ничего не скрывали друг от друга и прямо высказывали свои мысли. Стоуна раздражали осторожные, почти нежные слова брата.
Порывистая? Такой ли была его дочь? Она без спроса взяла Файерлайт, поехала кататься одна — а ведь ей строго-настрого запретили выводить лошадь из конюшни без взрослых. Снимает ли это ответственность со Стоуна? Именно он подарил ей лошадь...
Блэйд продолжал говорить, не обращая внимания на то, что Стоун не слушал его.
— Еще Делия очень ранимая и эмоциональная, — медленно говорил Блэйд. — Признаюсь, я не верил, что из нее получится хорошая хозяйка ранчо. Но она крепко стоит на ногах. Если уж ей что-нибудь нужно, она этого обязательно добьется!
— Ты на что намекаешь? — Стоун понятия не имел, о чем идет речь. Последнее время братья перестали высказывать свое мнение в его присутствии.
Блэйд понизил голос до шепота:
— Я думаю, что Делия права и Фидду стоит остаться на ранчо.
— Так вот куда ты клонишь! — Стоун с любопытством смотрел на старшего брата, которому после смерти отца пришлось стать главой семьи. Стоуну тогда было всего двадцать лет.
— Трудно растить детей в одиночку, — продолжал Блэйд. — Ты знаешь это гораздо лучше, чем другие.
Стоун замер. Он никогда не забывал то чувство безысходности, которое испытал после спешного бегства первой жены. Филду тогда было всего несколько недель. Бесконечная смена мокрых подгузников и беготня с бутылочками в любое время суток — вот главные занятия Стоуна в первые месяцы жизни сына.
Он стряхнул с себя воспоминания и сказал:
— Но я не ращу...
— Делия сказала, что уйдет от тебя, если ты отправишь Филда в интернат, — нетерпеливо перебил Блэйд. — Если ты будешь так себя вести, то в конце концов останешься один.
От удивления Стоун не мог вымолвить ни слова. Личная жизнь на ранчо была очень относительным понятием, ведь Блэйд и Роки жили с ними в одном доме. Стоуну очень не нравилось, что братья постоянно обсуждали его отношения с женой, особенно с тех пор, как умерла Брук.
— Филд — первый мальчик, который родился у Тайлеров нашего поколения, — резко сказал Блэйд. — Он унаследует ранчо. А ты забираешь у него то, что принадлежит ему от рождения.
Блэйд развернулся и пошел на террасу, где стояли Роки и помощники. Стоун подавил желание догнать брата и ударить его. Уж кто-кто, а Блэйд должен знать, что он желает своему сыну только добра. Стоун одним глотком допил пиво и подумал, что этот день не закончится никогда.