Для радости нужны двое
Шрифт:
— Езда на лошадях — дело серьезное. Сейчас Уля не совсем здорова. Скоро она будет в порядке, и я предоставлю ее тебе хоть на целую неделю, — пообещала Мария ободряющим, ласковым тоном.
— А-а, понятно! — пробурчала Николь. — Просто надо называть вещи своими именами. Мы ведь сестры.
— Она пока к этому не привыкла, — мягко улыбнулась Мария, — не обижайся…
Вскоре гости Николь двинулись в путь, на виллу господина Хаджибека.
Водитель губернаторши, уверенный в себе седоусый бербер с еще моложавым темным лицом, был горд тем, что везет Марию, — слава о ней бушевала в те дни в Тунизии, у всех на памяти еще был случай с туарегами,
— Госпожа, — сияя влажными черными глазами, сказал водитель, когда проезжали мимо осыпей, возле которых приключилось нападение туарегов на Марию, — госпожа, они признали вас святой.
— Кто — они?
— Как кто? Племя туарегов.
Банкир Хаджибек, его жены Хадижа и Фатима, ее малолетние сыновья Сулейман и Муса встретили Марию не просто с радушием, а с горячей радостью. Особенно дети, те минут пять визжали от восторга и делали круги возле Марии, то прижимаясь к ее коленям, то игриво отбегая в сторону.
В той половине, где жила Мария, старшая жена господина Хаджибека выделила для Ули комнату.
— Нравится? — спросила стройная, сухощавая и вместе с тем пышногрудая Хадижа, вводя названных сестер в просторную, чистую комнату с небольшим окном, — окна во всем доме были довольно маленькие, потому что так легче спасаться от зноя летом и от леденящих ветров зимой.
— Нравится, — ответила за Улю Мария, — но вообще-то нам надо купить или построить свой дом. Чем раньше, тем лучше. Я займусь этим.
— Как?! — потрясенно вскрикнула Хадижа, и ее насурмленные брови взлетели вверх. — Ты уедешь от нас?! Нет, это невозможно! — Она круто повернулась и поспешила на свою половину особняка.
— А они тебя любят! — восторженно сказала Уля. — Тебя все любят!
— Ладно, устраивайся и не забудь сказать: "На новом месте приснись, жених, невесте", — засмеялась Мария и вышла в коридор, думая о том, что действительно это не дело — жить в приживалках, да еще вдвоем.
Пока Уля осматривалась на новом месте, старшая жена Хадижа так накрутила своего мужа, что уже совсем скоро раздалось его нарочитое покашливание и робкий оклик:
— Мадемуазель Мари!
— Да, господин Хаджибек, я вас слушаю, — двинулась из тупика коридора навстречу ему Мария.
— Здесь темновато, может, мы пойдем на веранду? — попросил хозяин дома.
— Хорошо, — согласилась Мария. — Уля, осваивайся, я скоро вернусь.
На веранде, защищенной от ветра сплошной каменной балюстрадой, они сели в легкие плетеные кресла, и красный от волнения господин Хаджибек произнес:
— Мадемуазель Мари, вы хотите съехать от нас?! Но это невозможно! И Хадижа, и Фатима, и дети… Нет, это невозможно!
— Но я ведь не порываю с вами в делах, я только…
— Нет, это невозможно! — как заклинание повторил господин Хаджибек слова Хадижи.
В голове его в эти минуты крутились многие pro et contra. Во-первых, жить одному в доме, конечно, лучше — с поселением Мари он невольно перестал чувствовать себя тем полновластным хозяином, каким ему всегда хотелось быть. Но, во-вторых, сейчас Мари у него под контролем и он точно знает (или, во всяком случае, почти точно), с кем она встречается и т. д. В-третьих, Мари так усилилась (благодаря ее отношениям в губернаторской семье и в связи с тем, как она почитаема теперь во всей Тунизии), что он, Хаджибек, вроде бы при Мари, а не она при нем, как было раньше. А вдруг она действительно уйдет?! Тогда все его планы могут просто рухнуть…
— Нет, это невозможно! —
— Предлагайте. Я не хочу уезжать от вас любой ценой. Просто неловко стеснять вашу семью.
— Ради Аллаха! — поднял короткопалые руки господин Хаджибек. — Вы не стесняете нас, а украшаете нашу жизнь! Но… если хотите, я могу построить вам дом рядом. Очень быстро.
— Быстро? — с сомнением сказала Мария.
— Да, за два месяца. Строят — деньгами.
— Это правда. Строят деньгами. Вы сказали афоризм, поздравляю!
— Пожалуйста, — расплылся в улыбке польщенный господин Хаджибек. — Сегодня мы выберем место и сразу начнем!
— Ну куда так спешить? Надо еще придумать дом. У нас в России говорят: семь раз отмерь — один раз отрежь!
— Я счастлив, что вы согласны, сейчас обрадую своих! — И, не дожидаясь, что скажет Мария, господин Хаджибек засеменил в дом.
II
На следующее утро Мария проснулась с чувством той детской сладостной радости, с которым она не просыпалась уже давным-давно. Спросонья она не сразу поняла, откуда оно, это веселящее душу чувство. А потом сообразила, с наслаждением потянулась всем телом: ведь в соседней комнате спит Уля, ее названная, созданная ею духовно сестренка. И теперь она, Мария, снова не одна на чужбине. Они вдвоем — и это огромная сила! Правда, еще просится в сестры Николь… Ну что ж, хотя она и другая, пусть будет.
Раньше Мария думала, что лучшие люди на свете русские, а теперь, поживя на чужой стороне, поняла, что и французы лучшие, и арабы лучшие, и евреи лучшие, и китайцы лучшие, и сербы лучшие, и чехи лучшие, и немцы лучшие, и прочие народы — каждый для себя лучший; все хороши, только они — другие. Физически все сравнительно одинаковые, но душа у каждого народа своя, может, и не вся душа, потому что есть общечеловеческое, а только часть души. [12]
"А что? Пусть Хаджибек покажет себя, пусть построит для нас дом, — подумала Мария, вставая с постели. — Сразу после завтрака выберем с Улей место. Дом по соседству — это выгодно и надежно как в смысле коммуникаций, так и для обслуги, и для охраны".
12
Для этой части души в конце XX века придумали понятие «менталитет», что значит: совокупность мировоззренческих представлений, умственных навыков, духовных установок, пристрастий в пище, одежде, уложений в быту, характерных как для отдельных личностей или сословий, так и для народа в целом. В русском языке слово заимствовано из французского mentalite, а во французском — из позднелатинского mentalis — умственный, духовный.
Место под будущий дом сестры выбрали сразу — очень годилась для этой цели высокая каменистая площадка с северной стороны виллы господина Хаджибека. Площадка поднималась над землей метров на семь и выглядела почти как утес, с которого открывался отличный обзор окрестностей.
— Еще мы поднимем дом метров на восемь-девять. Представляешь, какая будет красота? — сказала Мария.
— А зачем так высоко? — удивилась Ульяна. — Он что, будет трехэтажный?
— Почему трех-? Двухэтажный, от пола до потолка должно быть хотя бы метра четыре высоты.