ДМБ: Упал, отжался!

Серегин Михаил Георгиевич

В такт обитателям кузова в кабине подпрыгивали Резинкин и Мудрецкий. Лейтенанту было хорошо. Так хорошо, как не было, наверное, весь прошедший армейский год. Начальство - любое, хоть исконное, хоть временное - с каждой минутой оставалось все дальше позади. С той же скоростью, соответственно, приближался родимый дом. Утренние беды растворились в гуманитарной помощи старлея Волкова - кстати, не забыть бы его отблагодарить, привезти что-нибудь этакое… Мелкие неприятности в виде общения с командованием училища только придавали жизни необходимую остроту - как перчик тому же шашлыку. Да и вообще, разве это неприятности?

Ну, попытаются что-нибудь зажать, подсунут какое-нибудь дерьмо завалявшееся - ну и что? А бумага-то - вот она! Вынь да положь нам то, что в ней записано! А нету - напиши, напиши и еще раз напиши, что именно и почему ты не дал по вот этой накладной, номер такой-то, печать, подпись… Так что это, в общем-то, проблемы скорее самого училища и прижимистых - как же иначе!
– хранителей его складов, каптерок и прочих вместилищ военного имущества. И вообще, какое там может быть командование? Кто они и что они по сравнению с подполковником Стойлохряковым, полковником Копцом и в особенности с генерал-лейтенантом Лычко, не будь он вообще помянут?

А вот ефрейтор Резинкин был весьма далек от подобных рассуждений. Впрочем, как и от любых других. Дорога никак не способствовала рассуждениям водителя: вырывала руль из ладоней, пыталась развернуть машину и время от времени выбрасывала из-за поворота встречные «Лады», «КамАЗы» и автобусы. Боковое зрение услужливо подсовывало украшенные венками столбики, а мысли все время возвращались к скромной надписи: «Резинкин Виктор Евгеньевич, 1984-2003». Жалко, нельзя будет увидеть - напишут или нет, что погиб при исполнении воинского долга, или начальство спишет все на незатейливое ДТП…

Однако у всякой дороги, как поговаривают бывалые люди, все-таки найдется свой конец. По сторонам появились дачные участки с разномастными домишками, машин стало больше, дорога - лучше, и вот за очередным холмом показалась красно-белая свечка огромной трубы. У деревенских печек таких явно не бывает, да и не каждый райцентр может похвастаться столь могучим дымоходом.

–  Ага, вот и ТЭЦ показалась!
– приятная полудрема Мудрецкого мгновенно сменилась радостным возбуждением.
– Ну, считай, приехали!

Однако считать пришлось довольно долго. Сначала пришлось считать пригородные поселки, потом вагоны длинного товарняка, минут на пятнадцать перекрывшего своей грохочущей змеей переезд. Потом еще раз вверх-вниз - и вот они, долгожданные бетонные коробки! И возле самой дороги - из того же серого материала здоровенные буквы: «САРАТОВ». Приехали. Грустный сотрудник дорожно-постовой службы возле КП провожает взглядом недоступную для его бдительного осмотра машину. На безвольно поникшем почти до самой земли радаре светятся красные циферки «85». Резинкин недоверчиво покосился на спидометр и вздохнул с облегчением. Не подвело чутье, как было полсотни кэ-мэ в час, так и осталось.

–  Что творят, товарищ лейтенант, а?
– застонал водитель.
– Ведь что хотят, то и творят!

–  А чего они хотят?
– встрепенулся Мудрецкий, успевший снова погрузиться не то в сладкие мечты, не то в блаженное созерцание родных мест.

–  «Ку» они хотят… - проворчал Резинкин, вписываясь в поток, по кругу обтекающий какой-то обелиск.
– Куда дальше едем?

–  Пока прямо, а потом налево, я покажу где. Да ты и сам увидишь, отсюда почти все к центру едут. Ты на троллейбусные провода поглядывай, нам все время вдоль них. О, погоди маленько!
– Мудрецкий всмотрелся во что-то впереди.
– Ну-ка, за остановкой притормози. Так, чтобы не мешать, метров десять вперед.

–  Знакомых увидели, что ли?
– заинтересовался Резинкин, выискивая на обочине свободное место.

–  Да нет, просто про одно дело вспомнил.
– Лейтенант дождался, пока «шишига» вздохнет тормозами, распахнул дверцу и выскочил на высокий бордюр. Еще в полете он успел отметить, что городское хозяйство нужно бы подтянуть - давненько не белено, не иначе, с самой весны… Берцы гулко шлепнули о родной саратовский асфальт.

Мудрецкий заглянул в кузов, увидел изнемогающие глаза молодых и полусонные - Простакова.

–  Так, а Валетова где потеряли?!
– Лейтенант отметил убыль личного состава и выразил вполне законное беспокойство: - Простаков! Куда это чудило опять делось?!

–  Да здесь он, здесь, товарищ лейтенант, - успокаивающе прогудело из кузова.
– Куда ж он, на хрен, денется! Эй, Валет, подъем!
– Огромный ботинок попинал зеленоватую кучку тряпья, сваленную под лавкой. Кучка зашевелилась и исторгла из себя встрепанную голову недостающего бойца.

–  Какого нужно?! Что, приехали?
– Голова ошалело огляделась и обратила внимание на командира.
– Здрав-желаю, товарищ лейтенант!

–  И тебе того же, - вежливо ответил Мудрецкий.
– Выспались, товарищ рядовой? Тогда все сидят на месте, а рядовой Валетов - за мной!

Через минуту мятая пятнистая фигурка тяжело перевалилась через борт и встала рядом с машиной. Почти по стойке «смирно».

Лейтенант критически оглядел подчиненного, вздохнул и скомандовал:

–  В машину! И высаживайся еще раз!

Во второй раз Валетов прыгнул намного бодрее и почти сразу же вытянулся. Мудрецкий покачал головой и приказал:

–  Повторить!

После того как упражнение было выполнено в пятый раз, Валетов взмолился:

–  Товарищ лейтенант, что я делаю не так?!

–  Склерозом страдаешь, - поставил диагноз командир.
– Будем заниматься лечебной физкультурой. В машину!

–  Фрол, автомат возьми!
– осенило Простакова. В шестой раз к стуку подошв добавился чуть заметный металлический лязг, и Валетов возле борта изобразил то, что в Строевом уставе называется «строевой стойкой с оружием».

–  Вылечили, - удовлетворенно кивнул Мудрецкий.
– Видишь, главное - вовремя заметить болезнь и назначить правильное лечение. Пошли, поможешь своим товарищам.

Небольшая очередь, топтавшаяся возле прилепившегося к остановке «комка», заметила офицера с кобурой и мрачного автоматчика. Никто не возмущался, не отстаивал права стоящего ранее. Быстренько, еще до подхода новых покупателей освободили место, и не только возле окошечка, а и вокруг киоска. Даже на остановке люди как-то потеснились: видимо, чтобы не помешать ненароком. Кто бы что ни говорил, а все-таки у нас в народе армию уважают.

Не прошло и пяти минут, как в кузове радостно отмечали прибытие двух полуторалитровых бутылок из темно-коричневого пластика, трех банок тушенки и буханки хлеба. Некоторое недоумение вызвала только пачка «Дирола» и погромыхивающий синий коробок «Минтона».