DmC: Рожденные свободными
Шрифт:
*
Вдалеке раздались крики людей. Данте невольно прислушался, различив среди всеобщего гвалта голос Кэт. Девушка говорила что-то о нападении на город извне.
— Блядь, только этого тут не хватало, — пробормотал он и развернулся в сторону выхода, игнорируя бесчисленное количество законсервированных ангелов и демонов.
Но дверной проем был закрыт уже знакомым Данте монолитом. Парень прикоснулся к двери — на сей раз она никак
— Шутишь? — тихо спросил он и пнул дверь. Никакого толку.
Неожиданно в глубине зала раздался чей-то слабый голос. Данте мгновенно развернулся:
— Кто тут?
Голос был слишком тихим, и в нем слышался плач. Детский плач.
Забыв про закрытую дверь и демонов у черты города, Данте побежал на звук, перепрыгивая через толстые кабели и мелкие гудящие приборы, стоявшие на полу. Огромный зал, казалось, не имел конца, его потолки уходили высоко во тьму, и шаги Данте гулким эхом звучали по стенам, заглушая постепенно нарастающий голос ребенка.
Вдалеке Данте увидел знакомое свечение — зал переходил в небольшой коридор, в конце которого мерцал голубовато-белый свет. Детский плач доносился оттуда, и парень прибавил скорости.
Свет исходил из помещения, которое было куда меньше главного зала. Контейнеров с телами тварей здесь не было, но Данте окружали огромные, приборы, напоминавшие сервера в Ордене. Они были усеяны огоньками, откуда-то раздавался мерный писк.
Плач прекратился, но Данте уже успел найти его источник — ребенок находился за белым полотнищем, закрывавшим дальнюю стену комнаты. Ни минуты не колеблясь, парень подошел к полотнищу и резким движением отодвинул его.
Хоуп лежала на койке, привязанная к ней несколькими ремнями. Охранники говорили правду — за две недели девочка невероятно повзрослела. Ей можно было бы дать лет шесть-семь, но никак не две с половиной недели.
— Твою мать… — прошептал Данте, не веря своим глазам.
Он и сам не понимал, что его больше шокировало — то, насколько изменилась Хоуп или то, что ее живот разрезан, и внутренние органы девочки беспристрастно изучаются какими-то механизмами, расположенными над койкой. Глаза Хоуп были широко раскрыты и смотрели в потолок, дыхание было глубоким и тяжелым.
— Эй… — Данте осторожно подошел к койке и наклонился над девочкой: — Ты меня слышишь?
Вблизи он сумел рассмотреть, что по щекам Хоуп текут слезы. В груди словно что-то заныло, и Данте дико захотелось свернуть шеи тем ублюдкам, которые сотворили такое с Хоуп.
Светло-голубые глаза девочки посмотрели на него.
— Это ты… — прошептала Хоуп. — Я помню тебя.
— Ш-ш-ш… Я вытащу тебя отсюда, — Данте огляделся, пытаясь понять, как ему убраться отсюда с Хоуп, живот которой не помешало бы зашить. Был бы здесь Чарли…
— Уходи, — неожиданно сказала девочка. — Я не смогу пойти с тобой.
— Мелкая, не мешай мне думать! Я тебя тут не оставлю, — Данте решительно подошел к койке и начал расстегивать ремни.
— Так ты ее убьешь, — раздался позади него знакомый голос.
Данте обернулся — в дверном проеме стоял Чарли Баклер. Глаза у него светились практически как у Вергилия.
*
Финеас ждал.
После того, что произошло в Соборе, его вежливо пригласили посетить епископа для небольшого разговора. Демон согласился, понимая — просто так теперь его не оставят. Как и Паству.
Все же он стал слишком стар, чтобы предусмотреть абсолютно каждую мелочь. Теперь люди, которых он старался оберегать, попали в руки ангелов практически по его же наводке. Это было неприятно… если не считать орды демонов, надвигающихся на город по указке Сагана.
Комната, в которой оставили Финеаса, отличалась хорошим убранством. Однако, несмотря на все удобства, двери были заперты. Демон понимал, что от него что-то требуется — и решил ждать, чтобы выяснить причину своего пребывания в резиденции Курии.
Неожиданно щелкнул замок двери.
Финеас вздрогнул, но постарался сидеть спокойно. На его удивление, он не чувствовал ничего. Тот, кто заходил в комнату, был ему незнаком — но его сила была сравнима лишь с одним существом, которое было известно демону.
Не может этого быть.
— Я ведь считал, что ты погиб, — тихо сказал демон, не оборачиваясь к Вергилию.
Тот стоял в дверях, изучая сутулую фигуру Финеаса:
— А я думал, что ты давно умер. Почему ты здесь?
— Если бы я это знал, то давно бы покинул это место.
— Меньше загадок, — в голосе Вергилия зазвенел металл. — Ты ведь знаешь что-то, чего не знают остальные, верно?
Финеас обернулся. Его механический глаз с легким жужжанием изучал Вергилия, пока тот неподвижно стоял в нескольких футах от демона.
— Ты во многом похож на него, — сказал Финеас.
— На кого?
— На своего отца. Так же нетерпелив и вспыльчив. Хотя… — демон слегка наклонил голову, присматриваясь к молодому человеку: — Нет. Ты другой. Ты не хочешь быть таким же, как твой отец… совсем как Данте.
Глаза Вергилия слегка сощурились, приглушая свечение:
— Я — не Данте. И никогда таким не стану.
— Уже не станешь, — поправил Финеас. — Что ж… это было предопределено с самого начала. Как и то, что вы оба появитесь на свет и свергнете Мундуса. Вопрос оставался в том, что вы станете делать дальше.
— О чем ты?
Демон не ответил, прислушиваясь к шуму за окном. Толпа бунтовщиков, грозившая проникнуть в резиденцию, отступала, но солдаты Нью-Ватикана все же вышли в город, чтобы навести порядок. Кое-где слышались одиночные выстрелы и приказы сохранять спокойствие.