Дмитрий Донской. Пробуждение силы
Шрифт:
– Дядя, – кивнул в знак приветствия Дима. – Ты по делу зашел али проведать меня в этот скорбный час?
Смотреть на то, как рыба, ну, то есть, дядя, хватает ртом воздух, было забавно. На него поведение Димы произвело неизгладимое впечатление. Как, впрочем, и на спутников его. Те ведь княжича знали совсем другим. Он хоть и хорохорился изредка, но все же был мал и робел нередко. Стеснялся. А тут – спина прямая, словно туда жердь загнали. Глаза смотрят твердо, спокойным, немигающим взглядом. И речь уверенная. Какая-то даже невозмутимая.
– Дмитрий, ты ли это? – наконец выдавил
– Горе нас всех меняет.
– Да, – неуверенно кивнул он, глянув на свою сестру, потрясенно стоящую за сыном.
– Весея, – обратился Дима к одной из служанок, заполняя возникшую паузу. – Почему на столе пусто? Или ты уважаемых гостей голодом морить решила?
– Ох! – только и плеснула она руками, после чего засуетилась, накрывая на стол. По старинке. Какие-то горшочки и миски глиняные ставила с варевом. С репой пареной да мясом и прочим. Крепкие, здоровые мужчины совсем не отказались от предложения покушать. В эти годы от него мало кто отказывался. И охотно навалились. А Дима, сев во главе стола и немного выждав, вновь обратился к дяде.
– Что-то случилось? – заговорщицким тоном осведомился он.
– Нет, княже, – несколько неуверенно произнес Вельяминов. – Мы зашли за тобой. Тризна по отцу твоему идет. Тебе надлежит присутствовать.
– Его погребли без меня? – удивленно повел бровью Дима.
– Твоя матушка не стала тебя будить. Ты спал крепко.
– Никогда так не делай более, – произнес юный князь ровным голосом, обратившись к маме. – Проводить отца в последний путь – не шутка. – После чего, не дожидаясь ответа, повернулся к дяде: – А что дружина? Какие в ней настроения?
– Скорбят они, – уклончиво ответил Василий, безусловно, поняв, что именно спросил у него ребенок. Но от того еще больше смутившись. Этот взгляд, эта речь и поведение совершенно взрослого человека выбивали из колеи. Уходил вчера – ребенок ребенком. А сегодня уже новый человек. Он просто не знал, как себя вести.
– И сильно скорбят? – усмехнулся Дима. – Говорить-то могут или уже и стоять толком не в силах?
– Могут, – не сдержав ответной усмешки, произнес боярин.
– Хорошо, – кивнул князь и, встав из-за стола, пошел на улицу.
– Что с ним? – направляясь за ним следом, спросил Василий у сестры.
– Не знаю… – покачала она головой. – Говорит, ночью предки к нему приходили. Дед, прадед и иные. Отчего наутро стал такой. Все помнит, все понимает. Да только тепла и детства в его душе не осталось. Сам видишь.
– Вижу, – кивнул Вельяминов и поспешил за племянником.
Дима немного задержался на крыльце, давая возможность дяде перекинуться парой фраз с мамой и догнать его. Шок нужно было дозировать порциями. И ему тоже. По большому счету, он и вышел на крыльцо первым, чтобы немного подумать и собраться с мыслями. Для того чтобы импровизировать, нужно хотя бы в общих чертах понимать канву. То есть видеть, куда идешь. А то может легко получиться как в той карикатуре, где заключенный чайной ложкой рыл туннель в выгребную яму….
Пока он был слишком юн. Всеми делами должны были заправлять регенты. Мама, дядя, митрополит… ну или еще кто. В какой-то мере это неплохо. В местных реалиях Дима пока не очень разбирался. С другой стороны, получалось, что оставалась старая команда, которая последние шесть лет занималась тут черт знает чем. Знание истории говорило – княжество расползалось по швам. И воспоминания малыша это в какой-то мере подтверждали. Ну, насколько он вообще мог быть информирован о серьезных делах. Да и дружина расслабилась из-за нескольких разжиревших бояр, что больше борьбой за власть в княжестве занимались, чем своим непосредственным делом.
На этих мыслях дверь из терема и отворилась, выпуская на улицу дядю. А потому Дима пошел вперед не оглядываясь. Благо что знал, куда идти. А Вельяминов с товарищами оказался вынужден семенить за ним. Ибо Дима шел весьма энергичным шагом, совершенно непривычным для этих лет.
Дверь в помещение, где «заседала» дружина, охотно и услужливо отворили молодому князю, не дожидаясь подхода тысяцкого. Служка, что у дверей был, рисковать не стал. Ну, Дима с ходу и влетел в плотный туман перегарного «выхлопа». Дружинники бухали. Страшно. Люто. Впрочем, спустя семь столетий, чья-то смерть тоже будет прекрасным поводом для того, чтобы банально «нажраться» за чужой счет.
– Здравы будьте, воины! – громко поздоровался Дима прямо от двери, привлекая к себе внимание. Он знал, что те строптивые бояре здесь присутствовали, и ему было жутко интересно, как они себя поведут. Требовалось от чего-то отталкиваться в своем поведении.
Реакция на приветствие последовала неоднозначная.
Большинство мутными взглядами посмотрели на юного князя и не очень внятно, но вполне ожидаемо ответили встречным приветствием. Тяжело им уже было. Кто-то промолчал, никак не реагируя. Но там все тоже было неоднозначно. Сильное опьянение не способствует «соображалке» и быстрой, адекватной реакции. А вот один боярин выдал злобный перл про писк и возраст. Дескать, кто-то это там пищит? Хотя совершенно точно узнал Диму и прекрасно услышал его слова.
Дружинники, которые сидели рядом с тем боярином, заржали. Остальные воздержались. Видимо, или не поняли причину смеха, или не решились в этом участвовать. Князь как-никак.
Запыхавшись, подошел Вельяминов с товарищами.
Дима же, не желая терять инициативу, а также спускать столь далеко идущую выходку боярина, легко взобрался на стол. Пара шагов разгона. Толчок левой ногой с уходом вправо, позволяющий запрыгнуть на лавку. Толчок правой ногой с уходом влево, позволяющий запрыгнуть на стол. Раз – и он уже там. Для сильно пьяных людей такая скорость и резвость оказалась совершенно неожиданной.
Быстро ступая среди горшков и мисок, князь стремительно добрался до «шутника» и, не медля ни секунды, пробил тому ногой по лицу. Словно по мячу в футболе. Над техникой в этом теле еще, конечно, нужно работать – легко больно. Однако его импровизации хватило, чтобы боярин кувыркнулся с лавки и на какое-то время потерял сознание.
В помещении наступила вязкая тишина.
Никто не мог поверить в то, что случилось. Мало того – у многих крутилась мысль: «Убил или не убил?» Но обошлось. Боярин всхлипнул, судорожно вдыхая воздух, и закряхтел, поднимаясь.