Дмитрий Донской
Шрифт:
«Братанич» (племянник) Бориса князь Семен Дмитриевич вернулся домой ни с чем, утешаясь лишь тем, что его не постигла участь старшего брата Василия, сидевшего заложником в Сарае. Другим его утешением могла служить уверенность в том, что борьба только начинается и нижегородские колокола еще вознесут ему свою медноголосую славу…
И в этом предположении князь Семен не ошибся…
Крылья феникса
После нашествия Тохтамыша Москва, словно сказочная птица феникс, быстро поднялась из огня и пепла. Крыльями феникса были мужество и трудолюбие москвичей. Сама природа помогала им в их трудах. Обширные леса в верховьях Москвы-реки служили
Первой заботой Дмитрия Московского после возвращения в Москву было погребение жертв огня и меча. Родственников погибших практически не осталось. Поэтому всё было сделано за счет великого князя. Над переполненными обгоревшими телами братскими могилами священники, прикрывая нос рукой, наспех служили панихиду. А по ночам над могилами собирались в стаи и выли собаки, потерявшие своих хозяев.
До восстановления кремлевских палат князь, по-видимому, жил в одном из подмосковных сел. Оттуда он пытался наладить разорванные нити управления своими владениями. Главная беда состояла в почти полном отсутствии подданных. Одни погибли, другие были угнаны в плен, третьи бежали в соседние земли. Эта проблема заслоняла все остальные.
Обычным способом увеличения численности населения был набег на соседей, сопровождавшийся угоном пленных. Люди, попавшие «в полон», зачастую и не стремились вернуться назад. Там их ожидало лишь печальное пепелище. Набеги не случайно сопровождались пожарами. Нападавшие сжигали всё, что попадалось им на пути, именно для того, чтобы отбить у пленных охоту совершить побег и вернуться назад.
На новом месте пленники получали всевозможные льготы и могли продолжать свое дело с еще большим успехом, чем прежде. Крестьяне из «полона» селились в «слободах» — поселениях, временно освобожденных от налогов. Ностальгия была уделом немногих. При тогдашней размытости границ и подвижности населения понятие «родина» для подавляющего большинства было синонимом понятий «Русь», «Русская земля». Этническое и конфессиональное единообразие тогдашней Руси (за исключением «чудских», инородческих элементов) позволяло переселенцам повсюду чувствовать себя в привычной среде.
Для пополнения населения Дмитрию нужен был успешный рейд во владения одного из соседей. Перебирая в голове возможные направления удара, князь методом исключения — друзей, союзников и сильных врагов — пришел к окончательному решению, которое состояло в том, чтобы в очередной раз поживиться за счет владений Олега Рязанского. При всех бедствиях этого пограничного со степью региона, здесь, на плодородных приокских равнинах и под сенью широколиственных лесов, постоянно теплилась жизнь. Рязанская земля снабжала хлебом и московский центр, и степной юг. В известной мере это природное изобилие относилось и к людям. Рязанский «полон» уходил не только на ордынский юг, но и на московский север.
Поход на Рязань — под знаменем мести Олегу за помощь Тохтамышу и с тайной мыслью о захвате пленных — начался сразу после ухода татар. Рогожский летописец сообщает:
«На ту же осень (1382 года. — Н. Б.) князь великы Дмитрии Иванович посла свою рать на князя Олега Рязанскаго, князь же Олег Рязанскыи не во мнозе дружине утече, а землю всю до остатка взяша и огнем пожгоша и пусту сотвориша, пуще ему (Олегу. — Н. Б.) и татарьскые рати» (43, 146).
Заметим, что набег на Рязань свидетельствует о том, что Дмитрий Московский сохранил значительный боевой потенциал. Вероятно, он увел с собой в Кострому и тем спас от Тохтамыша всю свою дружину. Точнее — то, что от нее осталось
Двуликие монеты
Судьба княжеских сыновей, взятых заложниками в Орду, во многом зависела от сбора недоимки по ордынскому «выходу». Уплата накопившихся долгов и сильно возросшей дани за текущий год стала главной проблемой для князя Дмитрия в первые годы после нашествия Тохтамыша. Летописец отметил это со свойственным ему суровым лаконизмом:
«Того же лета бысть великая дань тяжкаа по всему княжению великому, всякому без отьдатка (послабления. — Н. Б.), со всякые деревни по плътине. Тогда же и златом даваша в Орду, а Новгород Великыи дал черный бор» (43, 149).
Это известие весьма важно по своему содержанию и требует кратких исторических комментариев. Для удобства читателя мы выделим наиболее значимые слова и выражения из приведенного выше летописного текста.
Летописец не случайно отмечает уплату дани золотом как что-то необычайное, особенно тяжелое. В Средние века основным металлом для изготовления монет в Европе служило серебро. У кочевников степей серебро ценилось выше золота. На Руси, следуя примеру Византии, золотые монеты («златники») в небольшом количестве чеканил Владимир Святой. Однако за недостатком золота (или узостью спроса) эта практика быстро прекратилась. Позднее в качестве денег использовали шкурки пушных зверей, серебряные слитки (гривны), а главным образом — цельные или разрезанные на части серебряные монеты восточного происхождения (арабские диргемы и монеты Золотой Орды).
Чеканка собственной монеты была одним из главных признаков могущества правителя, его политической самостоятельности. Созданию собственной монетной системы на Руси мешали не только политическая раздробленность и ордынское иго, но и отсутствие серебряных рудников и золотых приисков.
Дмитрий Донской первым из русских князей начал чеканить собственную серебряную монету. Она была «двуименной» и имела на одной стороне надпись арабской вязью с именем хана Тохтамыша, а на другой — имя великого князя (327, 26). Для начала собственного чекана суверен должен был обладать определенным запасом серебра. Откуда же разоренная Тохтамышем Москва могла найти средства для начала собственного чекана? Это одна из многих загадок финансовой политики Дмитрия Донского.
Историки давно высказывают предположение, что московские князья, собирая со всей Руси ордынский «выход», часть его присваивали себе. Если следовать этому предположению, возникает вопрос: было ли это элементарным мошенничеством — или результатом своего рода «торга» с Ордой относительно сокращения размеров «выхода»? Первое маловероятно: грубый обман, обсчет хана быстро стал бы темой доноса и расправы с князем. Второе более вероятно. «Остаток ордынского выхода, который князья постепенно уменьшали, оставался в руках князей и образовывал наряду с другими поступлениями фонд серебра, достаточный для серебряной чеканки» (327, 148).
Монета служила и своего рода манифестом правителя. Изображенные на ней знаки и символы были полны смысла, сейчас уже утраченного. Известны, например, монеты Дмитрия Донского с загадочным по смыслу изображением петуха…
Со временем московские монеты становятся чисто русскими по надписям и изображениям. Драгоценные металлы приходили на Русь главным образом в результате торговли с европейскими странами. В эпоху Ивана III немецкие «рудознатцы» нашли серебро на Русском Севере, в бассейне реки Печоры. Но эти серебряные рудники в силу их удаленности и скудности не изменили общую ситуацию на рынке серебра в стране. Только в эпоху Петра Великого появляются промышленные разработки цветных и драгоценных металлов на Урале и в Сибири.