Дмитрий Донской

Борисов Николай Сергеевич

«Тое же осени (1383 года. — Н. Б.) князь великии Михаило Александрович выиде из Орды, а сына своего князя Александра во Орде оставил» (43, 149).

(Воскресенская летопись уточняет время возвращения Михаила Тверского на Русь: «Тое же осени, о Николине дни» — то есть около 6 декабря. Очевидно, князь покинул Орду в середине ноября, когда установился зимний путь. Впрочем, Никоновская летопись сообщает, что Михаил приехал из Орды в сентябре 1383 года (39, 49; 42, 84). Разнобой в датах — «хроническая болезнь» русских летописей.)

Разговор наедине

Суровый лаконизм ранних московских сводов смягчается некоторыми колоритными подробностями, содержащимися

в Никоновской летописи. В ее тексте порой трудно понять, где кончается информация источника (до нас не дошедшего) и начинаются морализаторские рассуждения и литературные упражнения самого летописца. И всё же рассказ Никоновской летописи о пребывании Михаила Тверского в Орде в 1383 году выглядит весьма достоверно. Разговор хана и князя (точнее — ответ хана на вопрос князя) словно подслушан за пологом юрты. Тверской князь обратился к Тохтамышу с просьбой, с которой он прежде не раз обращался к Мамаю: выдать ему ярлык на великое княжение Владимирское и сильную «рать» для устрашения Москвы. Но Мамай, торгуя ярлыком на Владимир, не хотел доводить дело до конца и ломать приносившую стабильный доход «московскую» систему управления Северо-Восточной Русью. Даже в случае победы татар на Куликовом поле Мамай, возможно, довольствовался бы опустошительным набегом на Москву, сохранив при этом верховную власть потомков Калиты.

Мамай сгинул в коварной Каффе, и его место занял Тохтамыш. Но и Тохтамыш сообщил раздосадованному тверскому князю, что не желает ломать устоявшуюся политическую систему Северо-Восточной Руси:

«В лето 6892 Тахтамышь царь Воложский (Волжской Орды. — Н. Б.) и всех орд высочяйший царь пожаловал князя Михаила Александровича Тверскаго его отчиною и дединою великым княжением Тферским, рек ему сице (так. — Н. Б.): „Аз улусы своя сам знаю, и кийждо князь русский на моем улусе, а на своем отечестве, живет по старине, а мне служит правдою, и яз его жалую; а что неправда предо мною улусника моего князя Дмитреа Московскаго, и аз его поустрашил, и он мне служит правдою, и яз его жалую по старине во отчине его; а ты поиди в свою отчину во Тверь и служи мне правдою, и яз тебя жалую“. И прииде князь Михайло Александрович Тверский изо Орды от Тахтамышя царя с пожалованием и с честью, месяца сентября, а сына своего князя Александра остави во Орде» (42, 84).

Отправившись дальше по пути откровенности, Тохтамыш мог бы объяснить Михаилу Тверскому и причину такого решения. Московский князь умеет вовремя и в полном объеме собирать ордынскую дань со всей Руси. Он знает, от кого и сколько можно требовать серебра. И за это ему можно многое простить…

(Вслед за рассказом о поездке Михаила Тверского к Тохтамышу Никоновская летопись приводит любопытное дополнение. Оно ярко отражает один из соблазнов, подстерегавших русских князей в Орде. Их долгое и томительное ожидание использовали в своих целях разного рода «лоббисты», обещавшие за определенную мзду повлиять на хана, обеспечить быстрое и желательное решение вопроса. При этом проходимцы не стеснялись обещать одну и ту же вакансию одновременно нескольким кандидатам:

«Тогда же бе во Орде у Тахтамышя царя и князь Василей Дмитреевич Московьский, смущаше убо их некий царь Ординский (человек царского рода. — Н. Б.), обещевая комуждо дати великое княжение, яко и царя, глаголаше, на сие приведу» (42, 84). О присутствии в Сарае Дмитриева сына речь пойдет чуть ниже.)

Дмитрию Московскому недолго пришлось ожидать решения своей судьбы. Хан протягивал ему руку снисхождения:

«Той же осени (1382 года. — Н. Б.) к князю Дмитрию на Москву приезди посол от царя Тахтамыша Карачь о миру. И потом князь повеле христьяном ставити дворы и грады съзидати» (44, 130).

Ханская

милость подразумевала верную службу. В мирные времена московские князья сами ездили в Орду, чтобы выразить хану свое почтение, задобрить его и всю его челядь дарами и, наконец, получить заветный ярлык на Москву и Владимир. Но после нашествия Тохтамыша на Русь Дмитрий не мог явиться к хану. Это был прежде всего вопрос личной безопасности. При встрече Тохтамыш мог вопреки всем клятвам насладиться расправой над своенравным «улусником». Но и неявка московского князя в Орду могла быть воспринята как продолжение «розмирия» со всеми вытекающими последствиями. После долгих и мучительных размышлений Дмитрий решил отправить в Орду своего второго сына и наследника Василия. (Первый сын Дмитрия Даниил умер в младенчестве.)

Весной 1383 года почерневшая от огня и горя Москва провожала наследника престола в Орду. Рогожский летописец сообщает: «Тое же весны князь великии Дмитреи Иванович отпусти в Орду к царю Токтамышу сына своего стареишаго Василиа из Володимеря, а с ним бояр старейших, и тамо пребысть 3 лета, и поидоша в судех по Волзе на низ» (43, 148). Княжич Василий родился 30 декабря 1371 года. Таким образом, в Орду он отправился в возрасте одиннадцати лет. При таком малолетстве ему, конечно, нужны были сопровождающие бояре.

Новгородский летописец сообщает о том же событии, но с некоторой брезгливой иронией, в которой так и слышится шекспировское: «Чума на оба ваши дома!»: «Посла князь великии Дмитреи в Орду ко царю сына своего князя Василья во свое место (вместо себя. — Н. Б.) тягатися о великом княжении с Михаилом князем Тверским» (55, 142).

Хан по достоинству оценил этот жест покорности и, как мы знаем, оставил Дмитрия на троне великого князя Владимирского. У этого «добродушия людоеда» была вполне понятная причина. Тохтамыш нуждался в деньгах для новых завоевательных походов, а Дмитрий давно показал себя главным «мытарем» земли Русской.

И Дмитрий, проклиная всё на свете, вновь вынужден был впрягаться в привычное московским князьям ярмо долгового рабства…

Кто заплатит за мятеж?

Желая ускорить сбор недоимок, а заодно и пресечь всякое политическое фрондерство со стороны русских князей, Тохтамыш прибегнул к старому испытанному способу контроля над побежденным противником — взятию заложников. В 1382–1383 годах старшие сыновья сильнейших русских князей — Дмитрия Московского, Дмитрия Суздальского, Олега Рязанского и Михаила Тверского — отправились в Орду. Там их задержали в качестве заложников. Это была не столько политическая, сколько финансовая мера. Условием их освобождения был полный расчет по недоимке за 1373–1381 годы. Летописец по обыкновению умалчивает о деталях финансовых расчетов князей с Тохтамышем. Лишь одна случайно оброненная им фраза вспыхивает как спичка в темноте:

«А Василиа князя Дмитреевица приа царь в 8000 серебря» (44, 130; 34, 339).

Тохтамыш назначил Дмитрию такую сумму «выхода», которую тот при всем желании не мог собрать в своих опустошенных нашествием владениях. В качестве гаранта уплаты недостающей суммы в восемь тысяч рублей хан и оставил у себя княжича Василия.

Именно эту сумму Дмитрий в 1385 году потребовал у Великого Новгорода, в качестве аргумента приведя к его стенам едва ли не всех «низовских» князей с полками. Однако прижимистые новгородцы отделались выплатой лишь трех тысяч наличными деньгами. Остальное «серебро» должны были уплатить их владения на Русском Севере. Но там, в краю бескрайних лесов и вечного покоя, любые действия власти совершались медленно и трудно. А между тем осенью 1385 года истекли три года пребывания Василия в Орде в качестве заложника. Судя по всему, именно эти три года хан дал русским князьям для полного расчета по всем ордынским платежам…