Днем и ночью хорошая погода (сборник)

Саган Франсуаза

Зельда: Ну так вот, меня преследует день моей отправки в Брабан.

Дорис: Милочка, нужно ли это? Ты же знаешь, как это все было тяжело для тебя. Зельда, тебе надо забыть об этом… (Спохватившись.)То есть я хочу сказать, надо постараться забыть.

Зельда (наивно, по-детски обезоруживающе): У меня одной не получается, мне нужна ваша помощь. Мы только вспомним в общих чертах, это не долго, уверяю вас. Я просто хотела проверить кое-что, что осталось в моей

памяти, а осталось совсем немного.

Лоранс: В психодраме действующие лица меняются местами: я, например, могла бы сыграть Дорис, а Том — Этьена.

Дорис: Но как вы собираетесь это сделать? Вас же там не было.

Зельда: Но я-то там была все время. Вы просто будете поправлять меня по ходу дела, если понадобится. Какие-то воспоминания, хоть и смутные, у меня все же есть.

Лоранс: А вы с Дорис что будете делать? Никто не приходил тогда?

Этьен: Приходили. Сначала Дюбуа, потом Анн Мари.

Зельда: Ну вот, ты мог бы сыграть Дюбуа, а Дорис — красотку Анн Мари… Может получиться очень весело.

Дорис: Ты так думаешь? По-моему, все только запутается.

Зельда: Ты пойми, меня интересуют не слова, не действующие лица, а ситуации. Дорис, тебе что, не хочется мне помочь? Я ведь прошу тебя о помощи, о настоящей помощи. Я уверена, после этого мне станет намного лучше.

Дорис (доброжелательно): Ну, это совсем другое дело, милочка, конечно! Если тебе это поможет, я готова сыграть даже Калигулу.

Зельда: Моя жизнь была довольно трагична… Но, надеюсь, до этого мы не дойдем. (Обращаясь к улыбающейся Лоранс.)Лоранс, вам действительно это интересно?

Лоранс: Ну конечно, Зельда. Что нам делать?

Зельда: Начнем с самого начала. Итак, в тот знаменательный день, двенадцатого апреля тысяча девятьсот семьдесят второго года, я проснулась в своей постели… Во сколько?

Дорис: В двенадцать — полпервого, думаю.

Зельда: Ну вот, поехали. Полпервого дня, я просыпаюсь. (Ложится на диван, закрывает глаза, потом открывает их.)Дорис?..

Дорис (подходя ближе): Да.

Зельда: Нет, не ты, Лоранс.

Дорис: Прости.

Дорис отступает назад. Этьену и ей явно скучно, но остальные увлечены игрой.

Лоранс (выступая вперед): Да. Доброе утро, как вам… Как ты спала, Зельда?

Зельда: Как каменная глыба. Никак не проснуться. У тебя мои капли?

Лоранс: Твои капли?

Зельда: Капли, которые ты даешь мне по утрам. Ведь Шарвен тебе поручил следить за этим: капли, таблетки, уколы…

Лоранс: Шарвен уже занимался вами?

Зельда (садясь):

Да. Он был старый друг, поэтому ему и доверились. Со мной он говорил, разумеется, только про анемию: мне очень не понравилось бы, что меня считают сумасшедшей. (Снова ложится.)Ну, так на чем мы остановились? Да, мои капли.

Лоранс подходит к подносу, берет бокал, наливает в него воды и возвращается к Зельде, затем берет воображаемый пузырек и трясет им над бокалом.

Лоранс (немного смущенно): Вот, выпей, пожалуйста…

Зельда (прерывая ее): Нет, не так, не две капли, а двадцать пять, самое меньшее. У Шарвена насчет транквилизаторов была тяжелая рука. Или нет, по утрам это были стимуляторы, да? (Поворачивает голову в сторону Дорис.)

Дорис (с рассеянным видом): Что ты сказала?

Зельда: Что ты мне давала по утрам, когда я просыпалась, не амфетамины, а что?

Дорис: Но я не помню, Зельда, три года прошло…

Зельда: Ну ты же давала мне этот наркотик целых три месяца.

Дорис: Правда, не помню. Но это, конечно, были транквилизаторы.

Зельда: Ладно, но по вечерам ты давала мне снотворное кроме моих собственных таблеток, а по утрам — успокоительное! Представляю, какая я была безмятежная.

Этьен (сухо): А вот и нет, ты была вся наэлектризованная.

Зельда: Ладно-ладно, давайте дальше. (Обращается к Лоранс.)Дорис, Жан Жак не звонил? Только скажи правду.

Дорис (подсказывает Лоранс): Звонил, сказал, что придет в три.

Лоранс (ласково): Звонил, милочка, а в три часа придет сам.

Зельда: Правда? Ой, прости. Конечно, это правда, ты не стала бы развлекаться, обнадеживая меня впустую. Ты ведь такая добрая, Дорис. Даже со мной, хотя я веду себя ужасно, ты добрая, я же знаю. Ты иногда кажешься мне скупердяйкой, придирой, соглашательницей, но это все такие мелочи. (Улыбается Лоранс.)Все же у нас с тобой было прекрасное детство. Взрослая сестра-зануда, подружка, старый друг, единственная моя подруга-женщина…

Этьен: Боюсь, что твои пробуждения в ту пору не были столь лирическими, дорогая. Ты ни с кем не разговаривала.

Зельда: Знаю, но главное, что я помню, — это крепкие узы, которые нас связывали, понимаешь? Дорис навсегда останется для меня единственной в жизни прочной связью, самым близким человеком.

Дорис (с усилием): Конечно, Зельда. И для меня тоже, ты ведь знаешь.

Этьен: Ну, если так пойдет дальше, мы все тут разрыдаемся.