Днепровский вал [СИ от 09.10.2012]
Шрифт:
Нам говорили, что русский фронт держат миллионы нанятых англичанами сибирских туземцев-варваров. Для нас было потрясением узнать, что эти русские отлично вооружены и обучены, скорее мы, сражаясь с ними, ощущали себя туземным войском какого-нибудь Сиама, посмевшим выступить против военной машины современной цивилизации. Нам повезло быть на участке фронта, где нас и русских разделял широкий и полноводный Днепр. Но в одну ночь русские невероятным образом оказались уже на нашем берегу, и они дрались как бешеные дьяволы, по словам немногих из нас, выживших в той бойне. Затем через реку точно так же, без моста, переправились их танки, огонь их артиллерии был ужасен, и нас бомбили и обстреливали сотни русских самолетов, хотя немцы до того говорили нам, что русская авиация давно уничтожена. Русские не
Плен оказался не столь страшен. Русские лишь отделили сразу тех из нас, кто был замечен в зверствах к их мирному населению, этого они очень не любят, сразу становятся беспощадны. Дисциплина и порядок в их армии гораздо выше, чем было у нас в сороковом, так что бессмысленной жестокости с их стороны к нам не было, хотя любое неповиновение немедленно пресекалось. Они не варвары, позже, достаточно общаясь с ними, я убедился, что они столь же культурны и образованны, как любой европейский народ, лицом они совсем как белые люди, женщины их очень красивы. Нанятые англичанами? — никаких англичан я ни разу не видел, все оружие у русских, высочайшего качества, собственного производства, американские, насколько я заметил, лишь часть автотранспорта, и мясные консервы. И уж конечно они не едят французов — когда я после разговаривал о том с русскими, они посмеялись, и сказали, что немцы вешают на них свои грехи, это именно у них под Сталинградом в окружении был голод, ну а поскольку по нацистской идеологии не ариец, это не человек, выводы делайте сами!
И кто говорил, что русские не соблюдают международное право? В плену мы работали, в основном строили дороги, мосты, копали землю — восстанавливали разрушенное, и видя во что превратились только что освобожденные русские провинции, я отлично понимаю, почему русские так ненавидят немцев. Их вождь Сталин сказал, все для фронта, все для победы — и очень многие русские поступают именно так, не по приказу, а считая это своим личным делом. Так вот, работы были обязательны лишь для нижних чинов, офицеры же исключительно в добровольном порядке — но так как за хорошую работу при выполнении нормы нам доплачивали деньги, на которые в местном магазине можно было купить всякие полезные вещи, я выходил на работу тоже. И самой большой тяготой для меня было отсутствие привычных блюд, с каким сожалением я вспоминал не то что прежний офицерский обед с пирожными, но и просто вкус сыра, вина, белого хлеба — пища у русских была сытной, но слишком простой, и я мечтаю, что когда вернусь в Париж, то первым делом пойду в самый лучший ресторан и закажу там все, чего был лишен.
Подумать только, еще недавно я искренне считал Старика, Маршала — величайшим человеком, которого знала Франция! Я верил, что он единственный сумеет провести нашу прекрасную страну сквозь бурю к славе и счастью. Сейчас я проклинаю этого глупца, который втянул нас в это безумное предприятие, "спасая от ужасов войны", что ж, мы получили сполна и ужасы и войну, на Днепре погибло столько же французов, сколько под Верденом, но там мы хотя бы воевали за свой интерес, а не были чужим пушечным мясом. Мы забыли урок великого Наполеона, когда величайший и гениальнейший полководец Европы бросил против русских величайшую армию в истории, и через полгода едва вывел назад ее жалкие остатки! Он думал тогда, плевать, за мной вся Европа, завтра наберу другую армию еще больше — не зная, что через полтора года потеряет свою корону. Так и Гитлер сейчас требует от нашего старого дурака еще солдат — русские на это лишь смеются, приходите, могил хватит на всех! И что-то мне подсказывает, что фюрер не отделается островом Святой Елены, для него приготовят виселицу в Москве. А наш старый идиот будет болтаться рядом, если не перестанет толкать Францию в пропасть. Он говорил, что все во благо, небольшая война в помощь Рейху, ради избежания ужасов жестокой оккупации? Что ж, он получил и войну, и оккупацию — ведь сейчас приказом из Берлина по всей Франции введено военное положение, "пушки вместо масла", всех и все берут на учет и принуждают работать "на победу Еврорейха"! Какими же мы были глупцами, крича "лучше нас поработят, чем снова Верден" — теперь мы имеем и рабство, и Верден в чужой войне, причем на стороне проигрывающих. Наша бедная прекрасная Франция, что будет с ней? Надеюсь что ничего страшного, ведь побывали же русские в Париже в 1814 году, и мир не перевернулся?
Так что я не буду устраивать тебе сцены ревности, Николь, я все понимаю. И если Наполеон шел от Бородина до Парижа два года, то значит и эта война завершится где-то в сорок пятом. А так как у меня перед русскими нет грехов, то надеюсь, что меня репатриируют сразу как наступит мир. И если я не сумею разыскать тебя, и не буду знать твоего нового адреса, то помнишь, как ты сказала мне "да", и мы были счастливы, где и в какой день это случилось? Ты вольна поступить как пожелаешь, но знай, я буду ждать тебя в том месте, в тот день и час, после войны.
Мы встретимся у фонтанов Лувра, в первое воскресенье мая сорок пятого, шесть часов вечера. Или в любое последующее, то же место и время.
И если ты придешь, надень пожалуйста то платье и шляпку, которые так нравились мне.
Где-то под Иерусалимом, это же время
Нет бога кроме Аллаха, и Магомет пророк его!
Воет как собака. Так и хочется заткнуть ему пасть кулаком. Но нельзя — выгонят из Легиона назад в саперы. Махать киркой и лопатой по африканской жаре, а если попадется английское минное поле, бррр, не хочется и думать!
Польский шляхтич в подчинении у обезьяны? Что этот Насер, что его помощник Саддат, обезьяны и есть, вот уж точно унтерменши, как немцы говорят, наверное их предки верблюдов по пустыне гоняли, когда мои могли выбирать короля Жечи Посполитой! Обезьяна, а сообразил, командовать пятью сотнями, или сотней тысяч, это большая разница, голодранцы идут охотно, вот только даже бедуины, которые с малолетства на конях и с винтовкой, в регулярных боевых действиях полные ничтожества, чуть что, сразу наутек, ну а вся эта шваль, что насер-высер набрал среди каирской бедноты, дуло от приклада отличить не может, пехота необученная, вот те, кого из египетской армии переманили, одни что-то умеют, но их и трети не наберется от всех. Как там высер обещал, о великий вождь Адольф Гитлер, завтра я приведу под твою руку сто тысяч отважных воинов ислама? Сто не сто, но тысяч двадцать в казармах уже есть точно. И тут даже до обезьяны дошло, что чтобы толпа стала армией, нужны офицеры и сержанты.
Меня, и всего лишь в ротные, командовать сотней этих косоруких?! Пообещали немцы обезьяне-высеру произвести в штандартенфюреры, когда в Легионе будет должное число солдат, он и старается. Выпросил у Лиса, взять себе из наших, кто захочет перейти в мусульманскую веру. Что ж, бог милостливый, простит — а самоубийство, это грех, если завтра опять на мины? Подумаешь, вместо матки боска, святая Мириам, а вместо Христа Магомет? Лишь бы вырваться отсюда, и забыть как кошмарный сон. Мы же в просвещенном двадцатом веке живем, чтобы верить в рай и спасение души — да и какая разница, не тот спасет так этот?
Еще Полска не сгинела… тьфу! Нет Бога кроме Аллаха. И не дай бог заметят, что не так молюсь. Ради спасения самого ценного польского достояния, элиты нации — и веры не жалко, тем более на время… Будь прокляты русские и лично Сталин, за то что обрек нас на такое унижение! Но потерпим — тем более что Арабский Легион посылают не на фронт против англичан или не дай боже, русских, а всего лишь здешних жидов потрошить, ну так святое же дело! Ну а после — нет положения, из которого нельзя было бы вывернуться!
Нет бога….
А в это время где-то в Казахстане…
— Шнелле, суки, шнелле арбайтен! Ну чего ты ползешь, как вошь беременная? Живее ластами шевели, убью, тварь!
— Ну чего ты орешь, Ржавый? Все равно никто не оценит. А этим тем более пох…, а ты нервы свои тратишь, а они не восстанавливаются, как фельдшер говорил.
— Так работать не хотят, твари фашистские! Ползают как вареные. А мне назад неохота, этих гонять все легче, чем самому с кайлом. И приятнее.