Дневник (1964-1987)
Шрифт:
Принцип классификации, обозначенный в этом тезисе, требует обоснования, и оно должно быть дано в специальных курсах философии, а именно: в философии науки, в философии религии, в философии искусства. Только совокупность этих трех сфер жизнедеятельности способна обеспечить полноту миропонимания.
5.0.0. Отношение системы в целом к самой себе
5.1.0. Высшая степень единства — это тождество или отношение системы в целом к самой себе. Что такое Мир для самого себя — этого мы, люди, никогда не узнаем, потому что всякое исследование Мира сразу же переносит нас в другую сферу отношений элементов к системе или даже в сферу межэлементных отношений. Мир для самого себя — это тотальная
Человек гордится своим разумом, но разум — это только рефлексия подлинной мудрости, которая проявляет себя в миротворчестве.
Литература
Абрамова Н. Т. Диалектика части и целого. // В сб. Структура и формы материи. — М., 1967.
Аристотель. Сочинения: В 4-х т. — М., 1975.
Бурбаки Н. Общая топология. Основные структуры. — М., 1958.
Варден Б. Л., ван дер. Алгебра. — М., 1976.
Васильев Л. С. Предисловие. // Дао и даосизм в Китае. — М., 1992.
Математическая энциклопедия. — М., 1977.
Ракитов А. И. Курс лекций по логике науки. — М., 1971.
Садовский В. Н. Основания общей теории систем. — М., 1974.
Фейнман Р., Лейтон Р., Сэндс М. Фейнмановские лекции по физике. — М., 1976.
Философский словарь. / под ред. М. М. Розенталя. — М.,1972.
Циглер Т. Умственные и общественные течения XIX века. — СПб, 1901.
Янгутов Л. Е. Философское учение школы Хуаянь. — Новосибирск, 1982.
Несколько слов об авторе этой книги
Моя связь с миром порвалась, я был сам по себе, и мир был сам по себе, — и в этом мире смысла не было.
Свое краткое послесловие я начинаю эпиграфом из В. Набокова. Эти слова достаточно точно определяют душевное состояние моего отца (автора этих тезисов) в те, теперь уже далекие, годы, когда он, как ему казалось, окончательно отошел от религиозного идеалистического миропонимания и встал на материалистическую точку зрения. Все стало четко, логично, научно. Все было на своих местах, но… все было отдельно, все само по себе. Потребовалась целая жизнь, чтобы прийти к новому миропониманию. И жизнь эта оказалась сложной и тяжелой, как у каждого (особенно советского) человека, думающего о своем месте в этом мире, о том, что же такое этот окружающий его мир.
Отец мой родился… а впрочем, что же я буду писать за него? Вот отрывок из его «Краткой автобиографии», который сохранился в архиве. Он хранил это для того, чтобы при переходе с одной работы на другую, при заполнении анкеты, в разделе «Краткая автобиография» писать всегда буквально одно и тоже. Любая описка, неточность или случайное отличие от прошлой версии могли стоить, в лучшем случае вызова на «беседу», в худшем…
Итак: «Я родился 11 марта 1911 года в селе Белышево, бывшего Ветлужского уезда, Костромской губернии. Детство свое провел в Москве. В 1924 году отца из Москвы переводят на работу в Ленинград, куда он и переехал со всей семьей. В Ленинграде я окончил среднюю школу с промышленно-экономическим уклоном и поступил в Институт истории искусств на словесное отделение. Учебу мне приходилось совмещать с работой чернорабочего, и с этого времени, с 1928 года, началась моя трудовая деятельность. В 1930 году Биржа труда направила меня счетоводом в топливный отдел ЛСПО. Но занятия в институте дают мне вскоре возможность перейти на литературную работу. В течение приблизительно пяти лет, с 1931 по 1935 год, журнальная, газетная и редакционная работа являлась источником моего заработка. В 1935 году меня подвергают аресту как сына бывшего купца, однако, в силу отсутствия каких-либо обвинений, решением Особого Совещания НКВД СССР я был освобожден с прекращением дела. Меня снова восстанавливают во всех временно утраченных правах и в январе 1937 года возвращают в Ленинград…»
Восстановление «во всех временно утраченных правах» было только на бумаге. Фактически для моего отца оказались невозможными ни продолжение образования, ни продолжение литературной работы. В октябре 1937 года отец его, бывший купец, фабрикант, крупный лесопромышленник был арестован и в ноябре расстрелян (факт и дата расстрела были подтверждены официально только в 1992 году), а мать, как жена своего мужа и бывшая дворянка, — сослана. Основной «анкетной» специальностью становится работа экономиста. В различных учреждениях до самой пенсии он работает бухгалтером, главным бухгалтером, старшим экономистом, начальником планово-финансового отдела и т. п. Все эти годы, приходя домой, он садится по вечерам к письменному столу и занимается странной, казалось бы, работой, о которой знали только родные и самые близкие друзья. Он пытается понять Мир и себя в этом Мире. Переход в ранней юности (в конце 20-х годов) от религиозности к материализму не принес ему удовлетворения. Душевное равновесие не наступило. Внимательное изучение (по вечерам, после работы) трудов великих идеалистов и материалистов, сопоставление их точек зрения никак не позволяло окончательно полностью принять чью-либо идеологию. Неполнота картины Мира и тех и других не давала покоя. В 40-е, 50-е годы, судя по записям в его рабочих тетрадях, он пытается сформулировать мысль об ограниченности материалистического подхода, но в то же время «фантастичность» (это его слово) картины Мира, создаваемой идеализмом, его тоже не устраивает.
Как только ему исполняется 60 лет, он уходит на пенсию и целиком посвящает себя философии. Он начинает систематизировать и обобщать огромный материал, накопленный за годы вечерней «послерабочей» работы. Сначала были написаны несколько отдельных фрагментов: «О границе», «О материи», «О субъективизме», «О структуре», «Диалог о религии». Позже он пытается объединить все это и развить в одной работе под общим названием «Письма к взрослым детям». По мере продвижения вперед становится ясно, что работа необъятна. Да, время для работы теперь, после ухода на пенсию, было. Он работал ежедневно по много часов, но чувствовал, что не успевает. Тогда принимается смелое решение. Уже, увы, короткое будущее показало, что оно было правильно. Он бросает работу над «Письмами» и начинает все заново. Так появились эти «Тезисы». Именно тезисная форма и короткие схолии к ним дала ему возможность сжато, с достаточной степенью строгости и полнотой сформулировать свое мировоззрение. Главная мысль, высказанная уже в первых строчках, может показаться до банальности простой: «Все принадлежит Миру…» Но, как мы видим, строгое логическое (почти математическое) следование этой идее во всех дальнейших рассуждениях приводит к поразительным результатам. Использование в качестве иллюстрации своих идей примеров из теории систем и теории множеств делает рассуждения, по выражению самого автора, стерильными, не обремененными традиционными понятиями.
Не являясь профессиональным философом, я не могу взять на себя смелость оценить место этой работы в мировой философии. Но мне кажется, что автору этой книги впервые удалось снять с повестки дня философских дискуссий так называемый «основной вопрос философии», дать наиболее общее и логически чистое определение материи. В мировоззрении Л. Н. Бердникова бесконфликтно находят свои места наука, религия, искусство, они не противостоят друг другу, а являясь лишь частными случаями, разными сторонами, разными проявлениями единого Мира.
Заметки эти предваряют слова В. Набокова, которые отражают, на мой взгляд, душевное состояние моего отца в начале его пути, когда он пытался найти опору и смысл жизни. К концу жизни он обрел это… И снова вспоминается Набоков: «Я понял, что мир вовсе не борьба, не череда хищных случайностей, а мерцающая радость, благостное волнение, подарок, не оцененный нами…»